Дорогие гости клуба "Творчества"! Я - Елена Черникова. Открываем очередное заседание клуба "Творчества" в книжном доме Библио-Глобус.

Сегодня будет три страницы. Разной величины. Начинаем с наименьшей: это моё сочинение, речь для вас, написанная в смешанном жанре: эссе плюс обзор плюс обозрение плюс несколько капель пародии. Прослушав это произведение, вы легко поймёте, чему будут посвящена вторая и третья страницы нашего клуба сегодня, а также зачем существует этот клуб вообще.

                                                       ПРОИСКИ СТИЛЯ

            Мой ближайший друг, убивая во мне писателя, сказал мне, что писателю нужен свой стиль. Убил. К счастью, манифест о стиле, колкий для моего самомнения, дружбы нашей не порушил, однако выбил сноп искр в виде серии детских вопросов. Например, что такое творчество? И какое отношение имеет творчество к своему стилю, если у стиля есть описуемые параметры? 

           Я не испытываю априорного пиетета к человеческому творчеству, а словосочетание творческий человек считаю - по настроению - то оксюмороном, то тавтологией. Человеку, насколько мне известно, не было заповедано творчество. Ни в одном из писаний ничего такого нет. Более того: если в Торе "не убий", а в Новом Завете ещё радикальнее "возлюби", то так называемый творческий человек - это чаще всего двойной грешник, на как бы легитимной основе нарушающий все девятнадцать заповедей. Например, если уж накатит на поэта вдохновенье, то первым делом не повезёт ближним: их он не возлюбит и, если надо, убьёт тем или иным способом. У так называемого творческого человека почему-то всегда есть проблемы...

            Книги, попавшие сегодня в поле моего зрения благодаря слаженной работе   всех отделов Библио-Глобуса, могут быть интересны вам в качестве   хрестоматий по творческим проблемам, коих у любого, например, литератора  всегда единый комплект вне зависимости от времени и места творческого действия.

            Начну с  русскоязычной книги о творчестве.

Вот неприятнейший, по словам его друзей, Лев Пирогов. Работал  в видных и невидных газетах, осмысляет литературу и литературный процесс. Книжка называется "Хочу быть бедным",  АСТ, 2011.

           Обложка, согласно моде,  расписана рекламными словами авторитетов, как забор васями-плюс-машами. Под заголовком - продуманная аллюзивная фраза Павла Басинского: "Когда я читаю Пирогова, я хватаюсь за револьвер..."  Колючие глаза автора, борода, немного мусора, разбитое стекло, - оформление вполне соответствует содержанию маленьких, удобных для чтения текстов, из которых хлещет умудрённость молодости. Цитата из Пирогова: "Точка зрения на мир Набокова (или, например, Бродского) - это взгляд ребёнка, втиснутого, как призывник в военную форму, во взрослые сюртук и шляпу и выпущенного "без няни гулять по улицам". Подобно всякому ребёнку, они демонстрируют свежий, незамыленный взгляд на мир и одновременно с этим не стремятся отличать его сущностные проявления от поверхностных" (с. 193). Конец цитаты из Пирогова.

Этот автор производит впечатление чем-то обиженного. Что немедленно отзывается на стиле (ребёнка во взрослый сюртук невозможно втиснуть).  Проблема обиженности весьма распространена. Чаще всего её можно диагностировать как борьбу за справедливость. К сожалению, творческого человека часто формируют социальные трудности. Глубинно и нутряно что-то скребёт, когда не берут в высший свет ни по уму, ни по одёжке. Ещё хуже, когда понимаешь, что на тебя опознавательная система свой-чужой вообще не заточена. Вас тут не стояло - и всё.  Молодой литератор, как правило, не знает, что оценивать литературный процесс по косым взглядам удачно сгруппировавшихся снобов - это всё равно что оценивать рождение человека по тупым бритвам и холодным клизмам в приёмном отделении роддома. Не знает и   рождает сентенции - цитирую - "Говорить затейливо - прерогатива юности <...> Говорить просто - прерогатива зрелости  <...> "Юность" и "зрелость" - не показатели опыта. Это жанры..." Конец еще одной цитаты из Пирогова.

            Если раззадориться и усвоить себе ёрничество и обличительность, можно веками выпекать весьма стильные вещицы во всех жанрах, ибо - в отличие от любви-радости - ненависть и страх беспокойны и автоматически порождают конфликт,  по определению необходимый  в искусстве.  

           Страх,  как известно ещё со времён Аристотель, сильнее всех сил.

            Книгу Дэвида Бейлса и Теда Орланда "Искусство и страх. Гид по выживанию для современного художника" я зачитала почти до дыр. Я её, кажется, уже хочу внести в список рекомендуемой литературы для своего следующего учебника по творчеству.

С одной стороны, в книге ничего оглушительного. Цитата (с. 31): "Желание творить возникает рано. У самых юных его поощряют (по крайней мере, его не запрещают, расценивая как невредное), но "серьёзное" образование заставляет распрощаться и с мечтами, и с фантазиями". Конец цитаты.  

Попадаются мысли более болезненные: "Трудно вообразить Деву Марию, пишущую пейзажи <...> Безупречные создания не испытывают потребности творить" (с. 18) Конец цитаты.         

С другой стороны, есть в книге "Искусство и страх" главы, дающие так называемым художникам силы, подсказывающие выходы из так называемых творческих тупиков, когда, согласно английской поговорке, высохло перо.  Конечно, если на высохшее перо есть поговорка, значит, и это пройдёт. Благодаря этим советам издание можно продавать даже в отделе медицинской книги.  Мировой бестселлер есть мировой бестселлер. Правда, гениям такие книги не адресуются.

Пособий для гениев никто не пишет. Даже Станиславский во всех текстах, адресованных артистам как творческим людям, везде подчёркивает, что всё это -  для талантов.  

            А что делать с гениями? Утончённо унижать. Острое удовольствие для таланта. Об унижениях в другом выпуске клуба, а пока вернёмся к книгам о творчестве.

Вот занятная: "Миры и антимиры Владимира Набокова". Автор Дональд Бартон Джонсон - почётный президент Калифорнийского университета, дважды президент Всемирного Набоковского общества и прочая. Книга тоже, кстати, переведена с английского. Что нового мы почерпнём из обстоятельного и прекрасно документированного исследования? Что основной темой творчества Набокова была... сама тайна творчества. Кроме того, я лишний раз убедилась, что Набоков обладал синестезией. Цитата: "Синестезия, которой Набоков был "весьма подвержен" - одна из самых необычных и малоизученных областей чувственного восприятия. Она определяется как "ощущение, производимое в одной модальности, когда стимул воздействует на другую модальность, например, когда определённый звук вызывает визуальное представление определённого цвета". Интерсенсорное слияние может проявляться в смешении любых чувственных модальностей..." (с. 22) Конец цитаты. Собственно, о синестезии Набокова догадываешься по его текстам. Хорошо, теперь буду знать наверняка.  Ещё я узнала от признанного исследователя, что в творениях Набокова всегда соприсутствуют два мира. С ума сойти. Надо же. Это каким же надо быть атеистом и рационалистом, это я об авторе исследования, чтобы посвятить столько слов очевидному.  Что такое: о втором мире - опасная мысль? Я нешуточно задумалась: ведь мы тут, в России, в любой параллельный мир ходим как к себе домой, любой мистический опыт - дело житейское. Вот они, западни творчества... Правда, исследователь политкорректно не говорит о Боге. Он говорит о втором мире. Действительно, кто его знает, какой мир отзеркаливают тексты. Но, спасибо учёному, тут есть, наконец, о стиле.  Цитирую: "Отличительный признак стиля Набокова - сложное сплетение темы, сюжета и лейтмотива" (с. 17). Да, нелегко писать о стиле... Сложность Набокова тоже стала общим местом, как и старая новость, что Набоков был мастером словесной игры

Кстати, почему игры? - лет около сорока думаю я, с тех пор как прочитала "Машеньку" и впервые услышала от кого-то про игру. Почему высшее мастерство расстановки данных знаков называется игрой? Так здорово сделано, что всерьёз так не сделаешь?  

Пианисту не инкриминируется свободное владение клавишами. Набокову  инкриминируют мастерство  наряду с неотражением в прозе военных действий и вообще мировой войны. Это - ещё одна типичная проблема так называемых творческих людей: понимание их судеб современниками и толкование произведений. Ими же.      

Следующие две книги отнесены мною к толковательным. Не понимать можно тексты, а можно - автора. Или тексты через автора. Для последнего издавна существуют биографии. Вот "Герцогиня смерти" Ричарда Хэка об Агате Кристи, и вот книга Евы Габриэльссон и Мари Франсуазы Коломбани "Миллениум, Стиг и я" о Стиге Ларссоне, шведском писателе. 

В обеих книгах герои повествования - авторы детективов,  прославившихся, конечно, в разной степени и в разное время, но детектив как жанр популярен всегда, поэтому запах денег сопровождает сочинителей и за гробом, порождая тоже весьма устойчивый набор проблем.

И Агата Кристи (в книге с пафосным названием "Герцогиня смерти"; по-моему, королева детектива лучше), и Стиг в книге его подруги даны, в основном, через их личную жизнь.  Точнее, через ощущение второго, другого, влиятельного, того, кто альтер эго и без кого - ничего.

Агата Кристи, чувствительная, от природы застенчивая женщина, всю жизнь работавшая, как автомат для выделки колбас (это её определение своего творчества), представлена в этой биографической книге вполне стереоскопично, со всеми безделушками зажиточного дома среднего класса, с лучезарным детством, с двумя мужьями, двумя мировыми войнами, шестьюдесятью книгами. Во всяком случае, автор биографии, Ричард Хэк, пользовался документами, а не легендами, что серьёзно повышает права этой биографии на достоверность. Писатель Агата Кристи мной уважаема с детства не только за изумительные хитросплетения, но за их хозяйственную обстоятельность. Она будто говорит: мир устроен в целом неплохо, но люди портят его, путаясь в приоритетах. Надо бы любить друг друга,  утверждает Агата Кристи, а они вон что вытворяют... Я давно поняла, что главной темой её творчества была любовь, так или иначе упакованная в человеческое поведение. Прочитав в один присест эту биографию, я получила подтверждение своим детским догадкам да, всё это про любовь. Ну и ладно: мы часто читаем книги ради подтверждения. Значит, хорошая книжка.

А шведский писатель Стиг Ларссон, автор трилогии "Миллениум", вышедшей сорокамиллионным тиражом и являющейся чуть ли не главным экспортным продуктом современной Швеции, дан в биографии (она написана женщиной, с которой он жил) как талантище-самоучка и отличный парень, и даже феминист. Однако за тридцать два года совместной жизни Стиг не удосужился зарегистрировать брак со своей любимой Евой, вследствие чего теперь, когда он внезапно умер, несчастная женщина вынуждена доказывать всему миру свои права на их общие творческие труды, а наследники стоят стеной, брак их не признают, поскольку он не был вовремя документирован. Это, кстати, ещё одна из весьма распространённых проблем творческих людей: живя, так сказать, для вечности, они постоянно забывают о близких и по возможности мало интересуются мирскими проблемами. Многие писатели обожают песню типа "главное - чувства, а государство только мешает", в результате чего над гробом начинаются склоки, которых можно было бы избежать, если бы так называемый творческий человек при жизни вёл себя адекватно. Терпеть не могу свободные сожительства, в которых один, точнее, одна обслуживает праздное людоедство другого, не смея приопустить его на землю. Он же великий! Творческий! Какая там документированная любовь...

Кстати, о любви. С книгой Михаила Эпштейна "Sola amore. Любовь в пяти измерениях" все любители и даже профессионалы любви обретают эксклюзивную теоретическую базу, вдохновенно подведённую под любовь истовым - явно - практиком. Описать в жанре эссе все трепеты, всю кровь и морковь так ласково мог лишь тот, кому доводилось чувствовать куда больше обычного. Поскольку Эпштейн учёный, близко знакомый с понятием жанра, постольку рассматривать на просвет раскрываемые  профессором дидактические единицы любви как науки - это как обретать новую степень свободы. Многим может  стать страшно. Особенно в главе, где про любовь как творчество. Знаете, есть дисциплины, враждебные изначально: экология и экономика, любовь и творчество... Эпштейн ухитрился сдвинуть удалённые стулья. Хоть на одну главу, хоть на миг. Я ему благодарна. Невыразимое (то, что в шестом-восьмом-одиннадцатом измерениях) так и останется невыраженным, Эпштейн это признаёт, но ситуация с его "первой книжкой о любви" хорошая. Мне нравится, когда в теологию общеизвестного вдруг вписываются новые главы, уточняющие разрешённую сумму теологии. Например, плоская Земля однажды стала круглой. И однажды на ней появилась любовь женщины к мужчине. Не в ответ на павианову страсть, а как самопально-самодостаточное деяние. Своротить  такую глыбу и оправдать женщину, ранее вечно во всём виноватую, может только крайне одержимый авторствующий субъект, ударенный истиной.  Крайне полезно чистить от стереотипов лобные доли читающего человека. За таковую ассенизацию даже я готова простить господам сочинителям их существование. (Сегодня мы будем подробно говорить о новой книге Михаила Эпштейна - чуть позже.)

Итак, новаторство. Хорошо бы всю дорогу создавать новое-новое, но прижизненная публика зовёт автора к прямо противоположному: про меня напиши, про меня!  Человек читающий хочет читать про себя. Одинокие открытия ему страшны, а среди миров, если их больше одного, человеку холодно.

Чтобы сделать холодильник множественных миров терпимым для людей, существуют писатели, будто прямо в морозилке и рождённые. (Таковым является здесь присутствующий Ефим Бершин.) Человек с голосом и психикой министра обороны, только его министерство находится в пустыне, там, где сорок дней молится Мессия.

У поэта Бершина вышел роман в прозе "Ассистент клоуна", о котором мы сегодня будем говорить в следующей странице клуба. У журналиста Бершина вышла песня, которую вы сейчас услышите. Он ей автор музыки. Значит, композитор. Вытворяет, стало быть, в разных жанрах разных искусств. То есть сегодня у Ефима Львовича будет сразу две премьеры. Я решила, что это приемлемо, поскольку у него в текущем году юбилей, в октябре, а сам юбиляр покинет Москву на весь юбилейный месяц,  как и заведено у творческих людей, - вы скучайте, а мне пора в пустыню... В начале я, как вы помните, говорила, что эти творческие люди - все людоеды.

А завершая свой обзор книжных полок Библио-Глобуса, покажу вам ещё одну классную книжку. Для опоздавших сообщаю: книжки я люблю. Писателей - не очень. Поэтому клуб наш книжный, а не литературный.

Так вот книжка, написанная ещё в 1940 году, бестселлер нон-фикшна. Тоже перевод с английского. "Как читать книги. Руководство по чтению великих произведений". Автор - Мортимер Адлер, философ, редактор, преподаватель, был председателем редакционного совета энциклопедии "Британника". Предлагаемые правила автор распространяет на чтение великих книг. И адресованы они талантливым простым читателям. (То есть опять не-гениям.)  Почитайте, попробуйте красоту, это глубокая и исключительно полезная поэма в прозе, гимн книге. Я очень люблю гимны книге. 

А так, что ж...

Ничего для гениев, кроме валерьянки, не придумано, ничегошеньки. Но, как сказал сэр Артур Конан Дойл, "говорить о книгах всегда прекрасно, к чему бы это ни привело..."

Спасибо за внимание.

Переходим ко второй странице клуба "Творчество".

У  поэта Ефима Бершина опять вышла публикация прозы. В толстом журнале, в "Дружбе народов", № 7 2011 года. Роман называется "Ассистент клоуна". По случаю, я была первым читателем ещё черновика, поэтому мне втройне приятно видеть роман опубликованным.

Опять прозы я сказала потому, что несколько лет назад Ефим Бершин написал военную документальную прозу "Дикое поле". Повесть-репортаж о войне в Приднестровье, где автор был в качестве корреспондента. Вторую книгу прозы, уже художественной, роман "Маски духа", опубликовал  журнал "Дружба народов", и этот, новый, "Ассистент клоуна", тоже "Дружба народов". Здесь присутствует заведующий отделом прозы этого журнала Леонид Бахнов. Возможно, он откроет клубу "Творчество", зачем он публикует Бершина как автора прозы. Из него же надо вытряхивать стихи. Он и так уворачивается от основного призвания как только может... Он даже песни пишет и поёт. Лишь бы не стихи. Песню скоро услышим, у нас сейчас будет мировая премьера песни. Только не говорите, что талантливый человек талантлив во всём. Это, на мой взгляд, неправда и даже оскорбление. Так что произошло? В чём смысл опубликования романа Ефима Бершина?