Жизнь избранных и предназначенных служению открывается датой
рождения только в справочниках. В истинное начало подлинной биографии гения
заглянуть почти невозможно, тем более современникам.
Я приступаю к этому очерку с
трепетом, поскольку, с моей точки зрения, на русском языке мало адекватных
журналистских и музыковедческих сочинений о русском композиторе и дирижере Вячеславе Александровиче Овчинникове, и
это надо исправить. Я не ставлю перед
собой необъятной задачи - портретировать героя в полный рост, это немыслимо, но
главные черты воссоздам: материал набирался несколько десятилетий.
***
Произведения
Овчинникова, в том числе и киномузыка, записаны фирмами грамзаписи "Victor" и "Toshiba" (Япония), "Ariola"
(ФРГ), "Colombia" и "Capital" (США). В современной России записей музыки Вячеслава
Овчинникова не найти днём с огнём. На цифровых носителях их вообще нет. Эпоха
денег пока не нашла ресурсов на выпуск CD с его симфониями, ораториями, хорами,
инструментальными пьесами, балетами, оперой... На виниловых пластинках фирмы "Мелодия" в прошлом веке были
выпущены его оркестровые сюиты, симфонии, "Элегия памяти С.В. Рахманинова", "Русский
вальс", симфоническая поэма "Фестиваль", а также записи классического
наследия в исполнении Овчинникова как дирижёра, но те издания, и тогда расходившиеся
молниеносно, сегодня - филофоническая редкость.
Полистайте Интернет, и вы заметите интересное: про
Овчинникова ни один из блогеров,
переписывающихся ввиду любви к музыке или кино, не обронил ни единого слова, из
коего скользнула бы в Сеть хоть капля небрежности к обсуждаемой персоне,
обычная для удалого стиля виртуалов. Про композитора и дирижера Вячеслава
Александровича Овчинникова "обычные люди" пишут благоговейно и немногословно,
будто прикасаясь к тайному знанию, носителям коего достаточно лишь намека. Их
не волнуют такие стати, как Народный артист России, кавалер орденов Трудового
Красного Знамени, За заслуги перед Отечеством, общественный деятель, лауреат
премий, - их интересует только его музыка.
Персоны же публичные, удостоенные видимых лавров, в сумме тщательно
подобранных слов, в разное время сказанных ими по поводу земного присутствия
Овчинникова (родился 29 мая 1936 г. в Воронеже), дают несколько иную
тональность: восторг на пределе ощущения, но зачастую с обертонами ужасного
изумления. Вот несколько хрестоматийных высказываний и несколько свежих.
"На мой взгляд, Овчинников необыкновенно,
уникально талантливый музыкант и сочинитель.... Когда я думаю о музыке
Вячеслава Овчинникова, меня всегда преследует образ неистребимости жизни. Это
образ силы жизни..." - сказал прессе
Сергей Федорович Бондарчук много лет назад.
"...Один из талантливейших советских композиторов...
Но и как дирижер он проявил себя ярко и убедительно. Его концерты, когда он
дирижирует, привлекают внимание любителей музыкального искусства, залы на его
концертах полны, у него такой дирижерский, исполнительский темперамент, который
захватывает аудиторию", - сказал
Тихон Николаевич Хренников, руководитель Овчинникова по аспирантуре.
Японская музыкальная критика в связи
с дирижерскими успехами композитора тридцать лет назад сообщила: "Взошла новая звезда -
Вячеслав Овчинников. Исполнение демонстрирует неукротимую жизненную мощь его
таланта, которая не может оставить равнодушным слушателя. Это как взрыв
энергии, ошеломляющий шквал музыки, ощущаешь лишь величие - без мелочей...
Мощь, жизненность, одухотворенность - это хочется отметить особо. У Овчинникова
выдающийся талант управлять оркестром, он удивительно тонко чувствует каждый
инструмент..."
Интернет,
15.10.2004, "живой журнал", аноним: "Это запись радиопередачи,
сделанная мной в 1997 (если не ошибаюсь) году. Ведущий программы Анатолий
Агамиров беседует с композитором Вячеславом Овчинниковым. Звучат фрагменты
музыки Овчинникова. По-моему, это интересно сейчас. М.б. даже более, чем
тогда: "Вальс-поэма", музыка
к к\ф "Дворянское гнездо" (вступление и дуэт), Скерцо (финал Симфонии
№3), Баллада для скрипки и фортепиано,
П.И.Чайковский "Воевода" (дирижер В.Овчинников)". Поясню:
неизвестный автор этих строк, сидя дома, когда-то записал с эфира станции "Эхо
Москвы" одну из бесед с Овчинниковым, а спустя несколько лет взял и подарочно разместил
в Интернете звуковые файлы, сам лично решив, что в третьем тысячелетии слушать
музыку Овчинникова так же актуально, как
во втором.
Сыграть в кино главную роль, не
показываясь зрителю на глаза... А ведь музыка Овчинникова часто делает именно это,
невозможное. Вкратце фильмография: "Каток и
скрипка" (1958), "Иваново детство" (1962) и "Андрей Рублёв" (1966) Андрея
Тарковского; "Долгая счастливая жизнь" (1966) Геннадия Шпаликова; "Мальчик и
голубь" (1961), "Первый учитель" (1965) и "Дворянское гнездо" (1969) Андрея
Кончаловского; "Война и мир" (1962-1967), "Они сражались за Родину" (1975),
"Степь" (1977), "Борис Годунов" (1986)
Сергея Бондарчука; фильм "Это сладкое слово свобода" (1972) и "Авария"
(1974) В. П. Жалакявичюса; "Пришёл солдат с фронта" (1971) Николая Губенко... Полный список - около сорока кинокартин.
С.Ф. Бондарчук, заполучивший
в 1962 на эпопею "Война и мир" студента
консерватории, сделал верный выбор: Овчинников "...сам
дирижировал оркестром, и его требовательность была просто фантастической. В нем
чувствуется благородная сдержанность вдохновения, творящего под контролем разума". Последняя фраза,
конечно, красива. На мой взгляд, она есть попытка как-нибудь поближе к истине
описать неописуемое. Контроль разума? Благородная сдержанность вдохновения? Может быть. Но родная матушка Вячеслава
Александровича, А. М. Овчинникова (в девичестве Неведрова; 1911-1986, Воронеж),
услышь это, улыбнулась бы. Она рассказывала мне о своем сыне несколько лет по нескольку часов в день
и ни разу не произнесла слова "сдержанность" в каком бы то ни было контексте.
Слова С.Ф. Бондарчука об
"образе силы жизни", вызываемом в его сознании музыкой Овчинникова,
значительно точнее и ближе к образу этого музыканта. А еще можно, по-моему,
так: вспомните поэтичный метеорологический термин - глаз урагана. Это цилиндрическая область покоя и света внутри
бушующей стихии. Состав ураганного "глаза" - полная сдержанность, спокойно
прекрасная, солнечно слепительная, но все это - только внутри цилиндра, бешено вращающего
мегатонные массы воды и ветра вкруг себя.
Когда решались судьба и
состав сотворцов "Войны и мира", Бондарчук уже чувствовал, что ему нужен именно
этот музыкант. Для чиновных особ утверждение
молодого человека на роль композитора в эпопею было делом нелёгким. Тем
более что рассматривались - и таким образом негласно конкурировали друг с
другом Шостакович, Свиридов, Хренников, Хачатурян. А Кабалевский, понимая
неподъёмные трудности работы над музыкой к "Войне и миру", даже предлагал
просто переделать под киноформат музыку из одноимённой оперы Прокофьева и на
том успокоиться. Бондарчук не успокоился, и в своеобразном конкурсе победил
Овчинников.
Сюжет: окончательный
разговор на коллегии министерства - кто же будет писать музыку к эпопее. Ведет заседание
Е. Фурцева, министр культуры. У Овчинникова уже написаны мазурка, батальные
сцены, вальс, еще несколько номеров, -
собравшиеся прослушали, понимают, что
это. Понимают и маршалы, приглашенные к обсуждению, и министры, деятели всех флангов, от мнения коих зависел
вопрос. Музыкальные номера всем нравятся чрезвычайно. Но - молодость! даже
консерваторию еще не закончил. Что скажете, молодой человек, в свое оправдание?
"Возразить трудно, - сказал Овчинников, - но когда мы вспоминаем Пушкина,
Лермонтова, Венивитинова..." Аргументы сильные, но кажутся недостаточными. Но
ведь он дирижёр! Музыкант сделал паузу и добавил: "А по коридорам этого министерства
- вы же видели - сегодня водят гостя нашей страны, очень молодого министра
обороны Кубы..." Воцарилась тишина. И тогда Фурцева провозгласила: "Хорошее
суждение! Речь не мальчика, но мужа!" И Вячеслав Овчинников был утвержден.
В фильме должна была
мощно зазвучать патриотическая нота, для чего на том историческом отрезке
требовался особый язык, и все участники процесса должны были чувствовать и сомыслить едино.
Позже в одном из
интервью, вспоминая эпопею, Овчинников скажет:
"Достоинства Бондарчука можно
перечислять долго. В шутку мы называли его Петром I. Никита Михалков хорошо о
нем сказал: "В кинематографе он создал свою страну". Ведь в советское
время в отношении русской культуры был своеобразный геноцид. Слово
"русский" запрещалось произносить: все, что было русским, называлось
советским. С Бондарчука мы начали говорить о русской культуре, русском
кинематографе".
***
Я говорю о работе
Вячеслава Овчинникова в фильме "Война
и мир" как об "одной из самых"
звёздных потому, что если спросить его лично, выяснится, что центральным делом
было и не это, и не то... Сверхтребовательность Овчинникова к творчеству беспредельна, и мы регулярно узнаём, что
"самого главного он еще не написал". Возможно, это правда. Его
взыскательность беспощадна до чудовищного: он уничтожил почти половину
написанного, причем, из того, что уже было признано. Об этой требовательности
знают все его близкие. Знал и Бондарчук: "Ко льву в клетку не входить!" - говорил
он, если кто-то давал о себе знать во
время работы Овчинникова над сочинением или записью музыки.
Судьба, бывало, энергично подыгрывала
его свойствам, доводя ситуации до
абсурда: лет пятнадцать назад погиб архив библиотеки Государственного оркестра
кинематографии. Там хранились единственные экземпляры нот оркестровых голосов огромного
количества произведений Овчинникова, написанных одновременно с киномузыкой, а
также те музыкальные номера, которые не поместились в фильмы. Непоместившихся
всегда было изрядно. Например, в "Войну и мир" вошло семь часов музыки из
написанных тринадцати. Для всех
картин он писал с избытком, несмотря на то, что гонорар в те годы выплачивался
только за 31 минуту киномузыки на полнометражный фильм; остальное - подарок
композитора. В начале 90-х Вячеславу Александровичу понадобились оркестровые
голоса, по которым он собирался восстановить некоторые партитуры. Зашел в архив
библиотеки: чисто и тихо. И узнал страшное: все его ноты исчезли, старый архив более
не существует, уничтожен за давностью.
***
...Говорить о музыке
следует нотами, - этот афоризм повторяют, когда нет слов. В случае с Овчинниковым слов на самом деле часто не
хватает.
Сейчас, когда я пишу об
Овчинникове, пластинка крутит мне его одночастную Симфонию № 1 ми бемоль минор.
Написанная еще в годы учебы в Музыкальном
училище им. П.И Чайковского (при консерватории), в середине 50-х гг., она
принесла автору молниеносную и оглушительную славу после первого же публичного
исполнения в декабре 1960 г., состоявшегося в знаменитой Первой студии на ул.
Качалова (Малая Никитская) в Москве, в Доме звукозаписи (ГДРЗ). За пультом БСО
в тот день стоял великий дирижер А. В. Гаук, давался концерт современной музыки. Овчинников в зале. Вокруг -
творческая элита страны. Началось. Двадцать четыре минуты космоса. На двадцать
пятой минуте зал встал и, рукоплеща неистово, потребовал повторить симфонию на бис - целиком. (Такое было в
истории музыке один раз - когда Брамс представил публике свою знаменитую Симфонию № 3. Исполнявший ее дирижер
Ганс фон Бюлов повторил симфонию целиком.) Но А. В. Гаук сказал публике "Приходите на следующее исполнение!"
В тот день, собственно, и С.Ф. Бондарчук впервые увидел Овчинникова.
Потом Симфонию № 1 В.
Овчинникова исполнили в разные годы фактически все выдающиеся дирижеры и первоклассные оркестры. И это понятно: сколько ни слушаешь ее,
потрясение не отпускает; сочинённая девятнадцатилетним юношей, она мистически
втянула в свои двадцать четыре минуты
многовековую русскую историю.
И я понимаю, почему
тогда, в декабре 1960-го, переполненный зал встал и потребовал повтора целиком!
Ведь не только доклады на съездах определяли духовный путь наших сограждан в
советские времена! - не можем мы так плоско думать о поколении победителей.
Полагаю, что в хронологической и интеллектуальной середине "оттепели", на
подъеме, предощущалось и страстно
желалось, что вот-вот зазвучит привольно и русская нота, - самостоятельно,
самоценно, высоко. Кому поднять на
новом этапе истории знамя Чайковского и Рахманинова? Русской музыке, долго
бродившей под спудом, требовался новый голос всемирной мощи, такой, чтобы
больше никогда ни у кого вопросов не возникало: особая страна или не особая,
есть у русскости своё значение или нет. Требовалось явление, манифестация,
ясный, проникновенный и, главное, гениальный голос.
И голос появился. Овчинников в своих первых же
симфониях напомнил миру, что русское в культуре нашей страны имеет
планетарное значение, потому что благие, животворные токи Божественного
изливаются на Землю, прежде всего, через Россию.
Почти одновременно была
написана симфония № 2. С ней Овчинников поступал (1955) в Московскую
Консерваторию имени П. И. Чайковского. Рассказывают, что профессор А. Н. Александров,
прослушав сочинение абитуриента, обратился к комиссии и к залу: "Что же он
дальше будет делать?.." В смысле - чему мы его тут учить-то будем...
Дальше?
Страшное слово для юных гениев. Овчинников действительно очень молодым получил
славу и связанные с нею возможности. Его симфонической поэмой "Фестиваль" в
1957 году открывался VI Всемирный фестиваль
молодежи и студентов в Москве (в Большом зале Консерватории поэмой дирижировал
А. Жюрайтис). Несколькими годами раньше, в 1953-1954 гг., у него появились в
Москве друзья, которые потом долгие годы дарили его своей теплотой и
преданностью: семья академика Н.Д Зелинского, семья протоиерея В. Д. Шпиллера,
а особенно глубоко, надолго протянулись отношения Вячеслава с семьёй
Михалковых-Кончаловских, куда ввёл его Андрей Кончаловский. Наталья Петровна Кончаловская
любила Овчинникова, как сына, наравне
со своими родными Никитой и Андреем. Овчинников подолгу жил в доме Михалковых. Переплетение
встреч, музыкальных озарений, судьбоносных событий и привело к тому, что мировая слава нашла его
именно в Москве.
Его жизнь в 1960-е годы
описать я не берусь вообще - тут материала на много томов. По нескольку фильмов
одновременно! Взгляните (см. выше) на хронологию и фильмографию! Музыка внутри,
вне, кругом, - ему некогда ходить домой, и в 1962-1966 гг. Овчинников живет
прямо на Мосфильме. В газете "Советская культура" даже вышла статья
под названием "Пять лет добровольного заключения на "Мосфильме".
Жажда правды нередко
приводила его к обстоятельствам, из которых можно было и не выбраться.
Например, к отчислению из консерватории, из комсомола (1958). Патриотические
порывы его души и ума укреплялись в дружбе с художником Ильёй Глазуновым и его
женой Ниной, людьми, сыгравшими большую роль в формировании мировоззренческих
основ Овчинникова.
Премии Ленинского комсомола и Московского комсомола
позже, в 1970-е гг. ему дали за музыку, а не за речи, что весьма
колоритно: изгнаннику комсомола - две премии от изгнавшей организации. Правда,
между этими сюжетами много лет и чиновных слоев.
Готовность всегда и во
всём следовать своим убеждениям однажды
сломала Овчинникову карьеру: на собрании в Союзе композиторов он призвал не подписывать коллективное письмо
против Солженицына. Спустя шесть лет власти сняли с Овчинникова запрет на загранпоездки,
но сохранился и до сих пор по инерции мистически действует своеобразный запрет
на его имя. Не формально, конечно, а в зависшем, будто в ноосфере, принципе - "не
наш человек", неподписант, своенравен.
Если коротко обрисовать
кредо, которое всеми средствами
отстаивал и в те, и дальнейшие годы Вячеслав Овчинников, мы опять вернемся к
образу России и небесного её звучания. Россия ему важнее всего на свете, а
почему - это уж надо слушать его музыку. Народ прекрасно понимает каждую его
ноту. Стоило, скажем, "Народному радио" из Москвы передать всего несколько
произведений по случаю 70-летия композитора, как полетели письма слушателей,
демонстрирующие понимающую любовь и тоску по этой музыке, не исполняемой на
родине. Упомянутая радиопрограмма содержала краткое биографическое эссе, из
которого я приведу здесь четыре существенных фрагмента:
"Послушав
музыку Овчинникова даже раз, мы всю жизнь чувствуем, как кружится в
целомудренном вальсе вымышленная Львом Толстым тоненькая девочка, которая
вот-вот влюбится в князя Андрея, и пусть все летит к небу, и пусть мир
перевернется, но мы так любим, и эта
любовь, высказанная мелодией, впечатывается в
нас как один из самых мощных
русских культурных кодов"...
"Посчастливится же совпасть по времени проживания
на Земле с явлением, которое безусловно,
великолепно, величественно и которое
- родня и по духу, и кровно, и,
главное, по музыке бытия. Вячеслав Овчинников - это явление, которое отрезвляет
и приводит в чувство любого, кто вдруг возомнит себя больше положенного.
Пребывание вблизи Вячеслава Овчинникова
вмиг меняет, подправляет масштаб и формат людей и событий. Испытав это
многократно, свидетельствую: как бы ни была вам лично трудна жизнь в данную
минуту, достаточно встретиться с Вячеславом Овчинниковым - и к жизни
возвращается смысл, многоярусность ее иерархических связей и красота", - так и есть, он из высшего уровня.
"Вячеслав Александрович Овчинников народным
артистом России стал, ни секунды не побыв заслуженным. Это исключительная
редкость, он сразу получил звание "народный", и в этом
есть закономерная символика всей его
бурной, драматичной и пока что недопонятой современниками жизни".
"Словом, если когда-нибудь усомнитесь, кто вы,
русские люди, что вы делаете на этой земле, зачем живете и по чьему призыву,
послушайте музыку, от которой цветы и души распускаются и тянутся к
солнцу. Музыку, которая физически течет
по жилам..."
***
В
консерватории Овчинников обучался в 1955-62 гг. в классе профессора С. С.
Богатырева, которого любил и уважал безмерно.
Дирижированию Овчинников учился уже в аспирантуре в начале
60-х гг., в течение двух лет у профессора Л. М. Гинзбурга. Отношения сложились великолепно: "Что такое музыка,
мануальная техника и владение оркестром, этому научить нельзя, но можно
научиться", - говорил профессор аспиранту, которого, как он считал, учить уже
нечему. Результат впоследствии восхищал всех, кто слушал Овчинникова-дирижера. Дебютным был концерт в Колонном зале (1973):
в вечере, посвящённом 100-летию С.В. Рахманинова, Овчинников исполнил свою "Элегию
памяти Рахманинова" для хора, оркестра и сопрано.
Я была на многих
концертах Овчинникова и до сих пор не могу забыть поведение зала: крики
восторга, слёзы, горы цветов на сцене, громадная очередь в артистическую...
***
Откуда музыкальное творчество как потребность и
призвание берется в современном человеке, для которого сакральные смыслы звука
почти утрачены? Взять кино: большинство кинозрителей воспринимают киномузыку
как некий фон. Многие композиторы относятся к сочинению киномузыки как к
заработку, а некоторые говорят, что только под угрозой голода взялись бы за это
неблагодарное дело. Почему? А не хочется быть на вторых ролях. Переподчинять
собственное вдохновение замыслу режиссера, будь он хоть самый-самый, - ни за
что.
Овчинникова все эти
гордынные мотивы не посещали. Музыку к фильмам он всегда писал как полноправный
участник творческого процесса, отлично понимая, что это тесно связанное с
производством коллективное творчество требует жертв, и найти в нем свое место
умел в наивысшей степени органично. Я пишу это в прошедшем времени, поскольку
сейчас Вячеслав Александрович киномузыки не пишет: нет того класса сценариев и
художников, к которым он мог бы
отнестись самоотверженно, а по-другому он не работает. Недавно опять отказался
от выгоднейших предложений. А поденщина ради заработка - не его стихия.
Кстати, практически все
его киномузыкальные произведения получили самостоятельную жизнь в виде
симфонических сюит, а многие мелодии впоследствии легли в основу ораторий, пьес,
оперы об Алексее Кольцове, концертов. И, наоборот, брались темы из уже
созданных самостоятельных сочинений и включались в киномузыку.
Овчинникова невозможно
соблазнить чем-нибудь из обычного суетного репертуара - деньги, почести, успех. У него даже интервью взять очень
трудно. Симпатизирующие ему журналисты могут месяцами звонить и упрашивать - и
все-таки не уговорить, потому что вот "как раз сегодня он пишет музыку". Альбом для фортепиано "Шаг за
шагом" (премьера была в Воронеже, в музыкальной школе № 1, в которой он
когда-то учился) послужил причиной для не-встреч с прессой раз двадцать.
Музыка!
Воронеж и Овчинников -
это высокая тема. Более полувека живя в Москве, он при каждом удобном случае
едет сюда, потому что здесь дышится по-другому. И дело не в ностальгии, а в
духе земли. По себе чувствую то же, как, собственно, и все уроженцы Воронежа,
волей судеб переместившиеся в другие города.
Переезду юного
Овчинникова в Москву способствовал ряд событий: выпускник Московской консерватории скрипач В. П. Бронин,
работавший в послевоенные годы в Воронеже по распределению, услышал сочинения начинающего
музыканта (в ту пору скрипача; педагог Н. В. Потапов) и решительно высказался
за его обучение в столице. Родители, поначалу крайне встревожившиеся, приняли
перспективу разлуки с сыном как неизбежность, тем более что они всегда мечтали
только о музыкальном будущем для своих детей. Слава уехал и, преодолев конкурс в тридцать человек на место, в 1951 г. поступил в училище ("Мерзляковка"),
сказав, что хочет учиться в музыкальном учреждении имени Чайковского.
Всё получилось у
родителей: младшие сестры Вячеслава Александровича, Алевтина и Зоя, целиком посвятили
себя музыке. Старшая сестра, Тамара (1934-1972), стала переводчиком с
английского, но музыкальную школу тоже окончила - по классу виолончели. Следующее
поколение, племянники Вячеслава Александровича, все трое учились в той же
воронежской школе № 1, что на углу Средне-Московской и Никитинской. Младший,
Андрей, сейчас концертирующий музыкант европейского уровня, альтист.
Родовому влечению к
музыке особенный импульс всем дала А.М. Овчинникова - мать композитора. Она
рассказывала мне, что еще в юности, проходя под окнами музыкальной школы и
слыша звуки, летевшие из окон, она мечтала только об одном - чтобы её дети
приобщились к храму искусства, как
называла она любое учреждение, дающее людям знание музыки. Отец - А. Г. Овчинников,
офицер, во всём всегда поддерживал жену, "мамочку", женщину исключительную,
уникальную.
О ней вообще надо говорить
особо. Пять классов образования (с отрочества пришлось идти работать) - и
невероятная образованность! Именно так. Она знала литературу, музыку, родной
язык так, как не все академики знают. Говорила она великолепно, соблюдая нормы
настолько естественно, что любой собеседник сразу чувствовал органичность и
глубокую историческую оправданность каждого грамматического правила. Изящная
фразировка, музыкальность речи, наблюдательность,
- её дивный русский язык, усиленный могучим добрым сердцем и чутким умом, -
феноменальное явление, воистину незабываемое. За молодого военного, Александра
Григорьевича Овчинникова (1906-1999), волжанина, служившего в конце 1920-х гг. в Воронеже, она вышла замуж
в 1930 г. - и навсегда. Вместе прожили 56 лет, родили пятерых детей: сын - посередине, до и после - дочки. Дальние дороги,
трагические повороты, судьба, разделённая на до и после во всём: гибель первого ребёнка, война, эвакуация,
Сибирь, Дальний Восток, - долгожданное возвращение в Воронеж; с фронта вернулся
без ноги брат Александры Овчинниковой, Василий Неведров, герой, красавец.
Человек мощной воли, чисто русской жизнестойкости, он, когда его ранили, сумел добраться до своих, несколько дней
волоча за собой полуоторванную ногу. В
мирное время Василий внешне оставался
таким радостным, бодрым, сильным, казалось, не с костылями шагает по Плехановской, по Урицкого, по Кольцовской, а
с игрушками - девушек повеселить. Всегда прямая спина, всегда свет в глазах - я
очень любила послушать его рассказы про жизнь, наверно, потому, что эти
рассказы всегда были про какую-то другую, нездешнюю жизнь, и уж точно не про
войну.
Выйдя замуж, Александра уже
никогда не работала на производстве, а всю себя отдала семье и детям. К слову,
ей это было предсказано еще в девятнадцатилетнем возрасте вместе со всеми её
грядущими трагедиями, дальними дорогами, утратами - и великим сыном как
наградой за горькую чашу. Когда сын стал тем, кем стал, она никогда не ходила
на его концерты: оставалась дома и плакала от счастья, что мечта сбылась, а присутствовать и участвовать не могла...
Сохранилась плёнка 80-х гг. с записью телепрограммы Воронежского телевидения,
где родители говорят о Вячеславе Овчинникове; просто и естественно держится в
кадре эта женщина, ни на секунду не выпускающая из поля внимания основную тему
интервью: сын. Когда она ушла из этой жизни, пережив несколько инфарктов, для
Вячеслава Александровича словно свет померк, потому что не стало той, ради
которой он творил. Это была настоящая женщина, олицетворявшая всё самое чистое
и прекрасное в его миросозерцании, всё понимавшая, самоотверженная и - мать.
Способность
входить в состояние других людей, растворяться в сопереживании, скорее всего,
досталась Овчинникову именно от матери. Это умение отразилось на его музыке в
целом, но если читателям данного очерка захочется услышать, скажем так,
эталонный вариант погружения в стихию другого,
посмотрите фильмы А. Довженко "Земля" (создан в 1930 - восстановлен в 1971), "Арсенал"
(1929; 1972) и "Звенигора" (1927; 1973). Черно-белые шедевры немого кино
получили не только новую жизнь после восстановления их оригинальных авторских
версий, но иное поле, душу, заговорили
- и всё это благодаря музыке, виртуозно вошедшей буквально в каждый кадр, во
все планы. Музыка Овчинникова (созданная им по предложению Ю. И. Солнцевой,
вдовы режиссера) стала полноправным героем первого ряда. Она не уходит ни на
секунду, она прорисовывает каждое движение актёров, каждый сюжетный ход, доводя,
проявляя все идеи Довженко-художника и мыслителя так, будто они, режиссёр и
композитор, вместе монтировали каждый метр и каждый звук. Время исчезает, нет
ни секундного зазора между прошлым и настоящим, взаимопроникновение визуального
и музыкального полотен полнейшее, невозможное, таких экспериментов история
киноискусства не знает. Сергей Бондарчук как-то сказал в интервью:
"Овчинников дал вторую жизнь фильмам Довженко. Его музыка стоит на уровне
самих фильмов".
Именно эту
музыку Вячеслав Александрович Овчинников считает самой сильной своей работой в
кино.
***
Ещё раз вернёмся в Интернет. Портал Правда.ру: "С Вашим творчеством и великолепным
исполнительским мастерством знакомы любители музыки из разных стран мира, и
всегда Вам сопутствовал заслуженный успех и признание", - отметил Президент
России Владимир Путин в своем поздравлении прославленному и любимому народом
музыканту". Это сообщение 2006 года, по случаю 70-летия музыканта.
"Слава
Овчинников - один из самых лучших наших композиторов, - сказал "Правде.Ру"
патриарх отечественной музыки Тихон Николаевич Хренников. - Он удивительно
одаренный мелодист и человек чрезвычайной скромности. К сожалению, сейчас таких
мастеров, как Слава, стараются отодвинуть, но народ сам все поставит на свои
места".
Скажу честно, образ этого человека очеркистикой не возьмёшь. Может
быть, документальным романом - было бы
уместнее, соразмернее. Стихи ему посвящали не раз, но по стихам только контуры углядишь, эмоции...
К своей земле относишься как к
данности, поэтому о ней нелегко говорить, но от Воронежа нельзя не запеть, в
Воронежском крае всё - музыка и
молитва о России, и Воронеж дал миру
Овчинникова. Хороший город!
Мир колоколом гудит, и каждая
молекула звучит, и в каждой Божественная музыка, - с этим дивным ощущением вы
будете жить всегда, начиная с того мгновенья, как впервые послушаете музыку
Вячеслава Александровича Овчинникова.
Елена Черникова
