 |
 |
|
|
|
|
Качели Для Кефали
Сим- фе20 ро07 поль
Впервые За Сто Лет
Алексею Николаевичу У в а р о в у
На жаровне уже подошел кипяток. Н е к в а с о в
Луна умирает Семнадцатилетней, - базлает Летучий, И таксомотор
Срывается с места, Летит невоспетой - когда бы кометой! - Падучей звездой,
И Черное море Играет штиблетой, уже не хрустальной, А полуседой.
Великий не стал Умываться, куснул огурчик, прошел В апартаменты.
Шкура из пепла И дыма, не наша аппаратура, В черном кувшине
Мокнут цветы. Белые хризантемы в кувшине, - Сказал он и плюнул,
Не обнаружил Чая, варенья, слизывая Каплю, промазал...
Струйка, предбанник, Черт побери! Чайник из жаро- Устойчивой массы
Горел голубым И розовым. Великий копался В карманах и думал:
Возьму у Адама Синие джинсы, Ялточка подо- Ждет, подождет...
Выключил газ, Повторил: "Хризантемы в черном кувшине", О мордобое
В тесном солдатском Предбаннике он забыл, об Американских
Штанах помнил. Взял карандаш, записал: "Позвонил Из автомата".
Хляби разверзлись, Чувак, отвези! Он заорал, Налетел, уронил
В лужу роскошный Велюровый стетсон. "Надо же так!" - Подумал Летучий,
Забрался в машину. Разлапистый мех и длинноногие Розы, жаба
Десантиру- Ется на собственное Отраженье,
Лихие колонки Рифмуют деревню и Анну Андревну, Чердак, Чатыр-Даг...
Понятно, ни коцанных Тазиков, благоуханного мыла, Недельных портянок.
Матильда и Клавдий, - Решает Великий. - Андрею Рублеву Не нужен пиар.
Библиотека, Ирод, наследник у Клеопатры, Октавиан!
Тетку, пожалуйста! - Вытащил спичку. Черт, черт, Черт побери!
На Противоположном Углу
Резвился Нуры. Барышни Хи-
Хикали. Он Воздел десницу, пожалел О том,
Что в ней Нет шикарного стетсона, и Сказал: "Мотор
Свободен! Да Здравствует свобода!" У Водохранилища
Пересел. Девочка ела яблоко, и Перемещалось
Облако. Ве- Ликий побрился, умылся. Адам Демонстриро-
Вал будильник С бабою на циферблате. Нуры резко
Развенчивал нечто, Пылающее розовым и Голубым.
Он Говорил: "Это не Грамофон,
Маг это, Липа!" Она говорила: "Я
Черножопая Ведьма, ура!" - била бокалы, Горела луна.
Великий потрогал Чайник, намазал булку вареньем, Включил зажигалку,
Сложил плед, Спустился к воде. Как незабвенный Дневальный по пляжу
В черных семейных Трусах, табачок из офицерской Коробки, башмак
Чавкает, и Фонари мрут, как колодники. Это из Ивки.
Глухая теплынь, Золотистые мошки, в которые вдруг Попадаешь у под -
О Господи Боже мой! - Ножья холма, лежащего в благо- Уханных потемках!
Патлатое чудо В американских синих штанах и Велюровой шляпе,
Знавшей другие Деньки, говорит: "Я заплачу, Отнесите меня!"
Гадила галка, Великий разрезал булку на две Равные части,
Поблагодарил, Провожать ни к чему.
Адам, принимая Шляпу, сказал: "Была неплохая Рыбешка". Матильда
Куталась в плед, у Шезлонга стояли хризантемы В кувшине.
Великий Сунул будильник в кухонный шкаф, Водопроводный
Кран Придавил, заткнул Синоптика
И Выключил свет. Бессонницею Воспаленные веки
Слепящее низкое Зимнее солнце выделывается Над книжным развалом,
Электрожаровня, Заварочный чайник рассчитывают На дежурный эпиграф.
Кузен Митрофан Забивает козла, я перемещаюсь По местному парку,
Патлатые звезды Ложатся на парку и нет им, и нет им, И нет им числа.
Покуда, естественно, Льется кагор и благоухает Чужой беломор,
Пустынна аллея, Темна холодна сырая скамейка, Советская проза
Рифмуется с нею, Как роза-береза, и нету им госте- Приимного дна.
Где серебряной Ряской заткано Темное сукно, Пой, царевна, пой, - Повторяю я.
Барышня изу- Чает мослаки, Потроха и проч.
Золотые ха- Мелеоны на Переносице.
Повторю ли: там Нежен мат, моя Нежеманная?
Опроставшийся Хрусталь, изумруды, Янтари...
До свидания, Печаль, до зареванной Зари,
Городского Променада, ботанического Сада!
Потянулись Журавли, - рифмовала Говорли-
Вая рощица. Слеза потеряла Тормоза.
Уронила на но- Гу окурок и повторила: "Рано, Рано, дураки".
Шелестит газета. Аки тать в нощи, закричит карета Скорой помощи.
Петушиный крик В неурочный час спровоцирован Яркою луной.
До свидания, Милый, - говорила Сумка для пере- Возки крокодила.
Отцвели мои Хризантемы, черт Побери меня
И аэропорт, - Голосили ту, Роя высоту.
И моя душа Билась о стропила. До свидания, Милая, - вопила.
Непротканное Звездами хлопча- Тобумажное
Полотно, пятно, Легколистую Снегопись пою!
Августовский зной. Как биндюжники Под бодегой, знай
Топчутся мои Плоскостопые Лодки у мостков.
Августовские Сумерки полны Цокающей, при-
Щелкивающей Речью, - напишу И похерю. О
Датчанка, - скажу Я, - Офелия, Пой, принцеса, пой!
Петухи орут, любимый, Предупреждая Зазевавшихся,
И умирают, умирают. Горбатое шоссе, Разодранное посередке,
Как последний Петух, последнее Объятие...
Оцинкованное донце, Воровское солнце... Подымаешься, запахи-
Ваешься, любимый, - Записываю. - Уходишь.
Повторяю: рама, Повторяю: мама, Мыло, - беломор Покрывает ор Моего бедлама,
Восклицая: "Прочь!" Воровская ночь Опускает снег На сырой ковчег.
Ни к чему, январь, Ворошить Букварь! Подскажите, кто
Ставит ногу на Мраморный порог?
Городской фонарь Караулил га, Под которыми Ты читала паль- Цами по губам.
Подойди же и Опусти ладонь, Подскажи им, как Соотносятся Эти звук и час!
Наслаждение Не смежало век Госпожи де Ш.
Созерцание Чувственных услад Умножает их.
Семь Лет Пути До Рима
Юрию Яковлевичу Ч е р н е р у
Пикантная кончина, и не власти, Лежала бы в земле неосвященной До гласа трубного. Ш.
У Аптеки, Под софорой, газированной Водою
На трамвайные Билеты, флорентийскую Сирень,
Вкрадчиво, и Плечи под недоступною, Как пачка
Из-под классных Сигарет, что ложится под Скамейку
Летнего Кинотеатра, где Алена Каменкова
Говорит По-русски то, что чувиха На простынке
Произносит По-английски, свежевымотою Шалью.
Подпираю Двери от августовского Купалы,
Непонятная Звезда падает на утконосый Ботинок,
И воробьи Разбираются с лужей, медною розой, Сонной сосною.
Без ерунды потолок, Понедельник, А разминает табак, Подымает
Взор и таращится На мужичка, на бородавку, Спичку в зубах.
Тот вынимает ее, Произносит: "Великолепно! Какой Дервоед?"
Слезоточивая, Как крокодил, черепица интересуется, Что под рукою, - читаю
На развороте почтовой страницы. Ботинки перемещаются, Как золотой многогранник.
А сказал бы: "Дервоедов, ты явился в три, Сестренка-
Пятиклассница... Короче, историчка". Собственно...
Он сказал бы: "Посиди на скамейке, Постой
На углу, Возьми кофе, нарисуются - Шумни".
Собственно, все его Связи известны: товарищи По школе и мечу.
Поговорили бы, Так, мол, и так. Долго ль горит Сигарета без фильтра?
Понятно, Правое колено перемещается, Как челюсть
У черноглазой ламы, Как у буйвола, У прочих жвачных,
Как жизнь Страны. "Дервоедов, - Произносит, -
Ты продул", - Усы, улыбка. Что отсюда, Государь?
Он отдыхал, как Сейчас, на спине, под головою Дежурный портфель.
Таня, - сказала. Первое, что - до золотой Медалистки, Марон,
Первое, что он Увидел - зазор между подвязкою И кружевами,
И задохнулся, Публий, потом только услышал: "Таня", - поднялся.
Ах, - произносит ВП. - Что такое? - длинные ноги, Тонкие пальцы.
Таня, - сказала она И заткнулась. Как таракан тот, Стоял, улыбался.
Предки в театре, Смотрят один из переводов Б. Пастернака,
Медная плашка На двери, обитой кожею, Инициалы: В, П.
А скажет: "Старший Лейтенант Единственный", - И полистает
Книжки, заглянет в Пустой холодильник.
"Ветер, - сказал он, - Ветер какой!" -
Ткнул подбородком За подоконник. Ах, как она Любила его!
Ах, колокольчики Грянули, стук, не перепутала, Нижний и верхний,
Верхний и средний, Черт побери эту цепочку! "Ветер, - сказал,
Выпятил губы. - Солоноватый, - выкатил очи. - Средиземно..." -
"Морский", - догово- Рила, чихнула. Ах, как она Любила... Поймал
Тачку, Взял билет - ближайший, Если
Не затруднит - Поднялся по трапу, снял шляпу, Сказал:
"Ветер, Татьяна", - Открыл форточку. На заднем сиденье Лежали цветы.
"Аба, - сказал А, - Прикинь". Три странички Машинописного
Текста, читал Со второй, сказал: "Абзац. Хорошо, - сказал, -
Последний". На четвереньки пришелся, шагнул К огню и выставил
Красивую бутылку. - Перцовка? - Коньяк. Начальник Сгонял за
Кружками, Вытащил ведро забортной воды, Ополоснул ложку.
Долго носили Последнюю в рот. Аба устал, Отвалился, упал
На спину. В доме Было темно. Прогромыхал Трофейный трамвай
Над головою. Это последний, - подумал Аба, Снял ботинки,
Пошевелил Пальцами. Вновь отозвался Мост, уже тише,
Где-то за домом, Вспыхивал свет. Жаркие струи, Яркие капли...
Он открывает Зенки. Рубашка, майка, джинсы, Носки, прищепки,
Спичка в зубах, Голосок: "Огоньку Не найдется?"
Спичка слетает С аптечки, понятно, градусники, Пузырьки, черепаха,
И крокодил. Шеф произносит в пространство: "Камин, Милое дело".
Аба разглядывал Голые ноги и телефонную Будку, окно
Дома напротив, Думал: "Туман, дворники, фары, Фиалки, откуда?"
Спортивная сабля - Гибкий стальной прут, на Вооруженную руку
Надевается Перчатка. Он фехтует Левой рукой.
Угловых судей Четверо, старший - один. Угловые Не спорят с ним,
Он - последняя Инстанция. 4 : 4, команда, Атака,
Он парирует, Делая шаг вперед, полувыпад. Старший решил,
Что колол навстречу. Потом проиграл, переложил кленок В левую руку
И продул. Потом пропустил удар.Таракан Спросил: "Кто?"
Дервоед Ответил: "Я". Потом коньяк, ВП ставил,
Девочка, говорил, Перед тобой чемпион! Аба говорил: "Поехали".
- Нет, - Говорил. - "Нижний!" - Нет.
Потом спал, Потом кидал камушки, Потом шел домой.
Луна роняла Преломленный неверный свет На театральные
Колонны и Парапет. Муниципальная Кобыла
Косила под Пабарабану. Это было Сто лет назад.
Ветхозаветный Звонок, крокодил, хвост, как петрушка, В зубах, говорит:
Ах, не сюда, не Успела, успела только подумать: "Ах, не сюда!"
Дверь распахнулась, Лестница, шуба, медные прутья, Стучат каблуки,
Сбрасывает Башмаки и колготки, ах, притормаживает, Где же он?
Мышь, затаивша- Яся в диване, ложе с подзорами, "Я должна!"
- "Оленька, Оленька, Как же?" - " Пора!" - "Оленька, ветер, Пуховый платок".
Позавчера укатила, Вчера гость, непонятная звонница, К черту,
Кубок, финал, Ах, Дервоед... Голый, вода, Деревянные джинсы,
Англия, мир, - Говорит он. - Шекспир, Твигги, зевает, Смежаются веки,
И говорит, Говорит, успевает Произнести:
"Дервоед, Дервоед". Мрамор и бронза, Горелка, финал,
Кубок, фамилию Переврали, ах, Дервоедов! Это камин.
Это решетка. Это луна движется ровно Направо, налево,
Как челюсть у Черноглазой ламы, плоскорогого буйвола, Прочих жвачных,
Как жизнь страны. Рука ложится на бутылку, Яблоки, груши,
Штопор, тугая Пробка, газета рушатся вдруг. Эта стоокая
Люстра, туман, Дворники, фары, фиалки, откуда? Он просыпался
Дважды, последний Раз на пороге, за спиной Трехпалое чудо,
Чувственный рот, Хвост растительного происхождения. Потом посудина,
Потом автомобиль, Залез, уткнулся носом в мех, уснул. Били часы,
Когда он проснулся. Спала, ей снился сон, она проснулась. Гудел водопровод,
Упала капля, Потом еще, еще, потом над ней Склонилась Оленька,
Произнесла: - Вставай, Татьяна! Сложила газету, Закрыла форточку.
Пил кофе, курил, Угощал инспектора, тот его. Красивые сигареты,
Не наши, Кофе с коньяком, лесопосадки, Совхозные га,
Солдатики Возили свеклу. "Дуб". - "Угу". По чернозему,
По снежку... Шестиколесая купчиха С остервенением
Лобзала Могучий ствол, солдатик спал, Раззявив рот,
Как Дэнов дурень, "Сонное царство". - "Империя". - "Рим". Не торопились,
Инспектор чуть сзади, Сбоку, свернул на проселок. "Урыл Старшой, -
Сказал Аба. - На нем красивый синий фрак И новые штаны". -
"Модные". - "А?" - "Я о штанах. У Клугера так".
Тени ли, Переговари- Вающиеся Аккуратные Жабы?
Напевая то ли Па- Барабану, то ли Тют- Чева - на таком Расстоянии Разбери поди,
Разыбай канает по Безымянному ручью, И девятижал Вышивает над Ежевикою.
Спрашивает: "А Не пора ли нам
Отвязаться?" - Я, - Говорю, - еще
В среду постелил Свежее белье.
Говорю: "Вонзай Каблуки, ликуй!"
Отвечает: "Не Торопи меня".
Листопад царит За моим окном. Каблуки твоих Башмаков уже Не стучат под ним.
Дед повесит нос, И на гвоздодер Упадет звезда.
Дождь преумножал Ягоды, и ты Изучала негатив Золотого потолка В беззаботных пауках.
Увели луну, Умыкнули ту, Что плескалась у Башмака, ау, Глупая, ау!
Упакованный До, до, до, до, до Кончиков ногтей Во, во, во, во, во Все чужое я
Наблюдаю за Тем - труби енот! - Как слова, слова Покидают мой Изумленный рот.
Фонарю по ту Сторону кривой Улочки гореть И гореть, моя Нелюдимая!
На высокую Голень набежит Сонная волна. Полная луна, Полночь, - повторю.
Антрацитовая твердь, Деревянная луна, - Изголяется - ну не
Сукино ли чадо? - мой Карандаш. Даешь Памятник себе!
Звезда Выпадала из гнезда, Прижималась животом
К животу и бедра в бедра, Хохотала, козья морда: Не о том ты, не о том!
Имена-то, имена- То какие, и меня Угораздило!
Та баллада, те Кашалот, болото, шоколад, Кинто, Не предмет, понятно -
Как назойлива Запятая эта! - Литературы.
Потому-то и Аргутанский, Жора Иванов, Кинто, Валентин Иваныч
Лалу, потому Какакула или Пабарабану.
Переговари- Вающиеся - не торопи, Кинто! - Листья, звезды, жабы,
Водосточные Трубы не мешали Им. Та баллада,
То болото, те Шоколад и каша - повторяю - лот, Запятая эта,
Перисад, Савмак, Диофант... Который Час, генацвали?
Утренние Самолеты
Наталье К о р ч и л а в а
Лети, роняя свет! Л я п и н
- Я покажу им, Как жечь лампочки! - И по газону,
И на крыльцо... Башмаки, крашенные Половицы,
Шасси Большого Тренажера, вафельное Полотенце
На серебряном Гвозде, столбе, несущем Потолок.
Выдергивает шнур: "Не возражаю", - прихлебывает Кофе, зажигает
Спичку, открывает Форточку. Медь, голубая сантехника, Мрамор,
И зеркала, и по Лестнице, по, по, до упора, Зелени леса,
Золоту пала... Он говорил об отоплении. Девочка ела
Яблоко и Рисовала столы, мягкие кресла. - Ба, Верблюдяев!
В прохладном царстве Тьмы и света покачивались рыжие Тела и время
От времени, Как раз тогда, когда весь мир Казался за-
Колдованным, Уснувшим, вдруг Неторопливым
И все-таки Пугающим движеньем Метали молнии.
Понятно, Бамбуковая роща год За годом
Превращала сад В Империю, домишко в храм, А рыбок в божества.
Рыжая ветка, Ветхая роза, будьте любезны, Он говорит:
Без двенадцати, - И возвращается в исходное Положение.
- Завязывай, сенатор! Бабульки появляются на стойке, десница Опускается в карман.
- Двенадцать без двенадцати, - Гундосит, аптека, черепаха, Крокодил,
Кроссовки Не рифмуются с ковром, у пацана из Заднего кармана
Выглядывает Мальборо. "Прошу". - "Благодарю. Попер бобер!"
Тонкие Пальчики вертят касету, Автомедон
Сочленяет ее С американскою Аппаратурой.
Ажурные опоры И журавли над ними. Какие разговоры Такими выходными?
Какие посиделки Такими вечерами? Оранжевые белки Испытывают рамы.
Какому манускрипту? Этиловому спирту не по плечу такая Лихая, колдовская
Погода ли, Природа, нагая, Как свобода!
Понятно, Верблюдяев, Портсигар.
- Чем занимается? - Стал кормом для червей. - Наркотики? - Сенатор надевает,
Запахивает плащ. "Бедняга Ессер". - произносит он. Сенатор
Подымается По трапу. На замызганом капоте Лежат ключи
И патроны. - Ну, как тебе? - Затейливый брелок. Амфитеатр,
Подпалины, Чинары вздымаются, Пакуются,
Мерцают. В огромном казане Балдеет плов.
Перемещающаяся По половице полоса, - артикулирует Матильда, Над ней летает, как собака,
Полукабыла, полузверь, Перевирает Какакулу: "Скороговоркою, пунктиром, Перемещением руки
Над вечереющим кефиром У диетической реки соорудила наважденье И не торопит пробужденье".
Четырехсложною Стопой не избалованы Мои
Нецеломудренные Уши. Неосторожно Обнаружу
Фосфоресцирующее Водохранилище, Шагну.
- На Пушкинской, На мраморном бордюре. Солдатик Разминает папироску,
Начальник Закрывает портсигар, грохочет мотоцикл, И Печерицин
Вытаскивает пушку Из кармана, Кладет на протокол.
Солдатик зажигает спичку, Яков читает сообщение о том, Что гадкая ИКАО залупилась,
Спускает воду, Вытирает руки. - Такая вот петрушка, Вишневой!
Английская погода Вновь вывернулась наизнанку. Облака Умчались прочь, и не-
Смотря на городские Огни, виднелись звезды, немного, но вполне Достаточно.
Слова, Слова, слова перемежали явь, Большая Медведица стояла
На голове, ангел Премещался слева направо. Прости А-б-в, е-ж-з
И о-п-р-с-т, Глядела б строже за, Нечерноземная!
- Спрячь эти бабки И разбогатей! Понятно, пробивает Лобовое
Стекло, Подымает гильзы, находит Якова, Голландский сыр,
Турецкие маслины. - Завязывай, поехали домой! Тот пялится на пурпур,
Пистолет, Выкатывается, Насвистывая
Простенький мотивчик Американской песенки времен Событий во Вьетнаме.
Цикаду Пою, усладу Мою!
Солнце золотит Дождевую ткань. Журавлиный клин
Застит небосклон. Сорок лет назад Сад ломился от
Красок: мед и яд! Ни к чему нам, ночь, Невеселые
Весла и слеза! Медлят медные Блики, леопард
Опускается На мое крыльцо. Пароходная
Яркая труба, Бесконечное - Все кулисы, ку-
Лисы - небо за Ароматною Стойкой, - повторю.
Ящерица, па- Дучая звезда, Посейдоновы
Заморочки, черт Побери, Улис Подымает лук.
Не пою бои. Почему бы и Не сравнить с листвой
Полушалок твой? Симеиз, июнь, Помидоры... Плюнь!
Чуваки на той Галерее не Интересны мне,
Шестикрылый мой. Хороша кута- Исская тута!
Рубины На телевышке Аукаются С одуанчиками под Нею.
Скука с видом на море, Ты блаженна - не Отвалился и
Не обязан жить, - Говорю, палю Табачок, пою
Не тебя, моя Нелюбимая! Закурю в густых
Августовских - о Августовские Набережные:
Лавочки, нырки! Закурю в густых Сумерках.
Кому Расскажу печаль? Вожделенный рейд,
Виноградный рай! Городак менял Полновесный зной
На полночный звон. В перламутровых Кузовках найду
Утренние го- Рошины. О чем Сетуешь, мое
Сумасшествие? - Повторяю. Дождь,
Как лагуне дож, Говорит кривой Улочке: моя!
Чумовой прибой Зарывается Головой в песок,
И твои плеча Отлетают по Эту сторону.
Кюхля был Глуховат и обижен. Старика
Не инте- Ресовал нужник. Рифма Же - атас!
Снег ложится на бульвар, На бобровый воротник, Боливар... Свои Заморочки не Тянут, Александр?
Ты кидала яблоко В солнечную пыль И ловила. Плещущий, Полированный, Полый звук шугал
Паука. Ау, Перламутровый, - Повторю. - Ау! Ирисы и розы,
Соответственно, Принимали позы, Пялились в окно.
На Батилиман Наплывал туман.
За сараями Собираются Непарнокопыт-
Ные табуны, Чтоб пролиться хо- Лодным ливнем на
Малахитову- Ю макушку зла- Тоголосой ля-
Гушки в городском Водоеме. Пос- Ледний раз живет
И последний раз Ужаснется та. Тридцатишести-
Летней давности Снег марает мар- Товский тротуар.
Выбелит мои Позвонки дурной Ветер, - повторю За Басе. - Каким Холодом дохнул!
На периферии Трепетного слуха существует ядо- Витая старуха.
На периферии Сумрачного взгляда млеет зеленово- Лосая наяда.
Не противен мне портвейн! Дуговые фонари Опера горели так Вызывающе, Что созвездия,
Не желая со- Перничествовать С ними, приглушили свой Августовский блеск Расстоянием.
Где-то пела канарейка, Чесноком, луной и ложью Пахла дева, облака И река роняли блики На гектары потолка.
Как свеча во льду, Реет над моей Кружкой аромат- Ное облако, - Повторяю за
Начинающим Стихотворцем Ю. Чернером. Виват, Мой лауреат, Пей и наливай!
Палое Злато
24 сентября 1234 года армия расположилась на отдых, и часовые увидели загадочные источники яркого света, перемещающиеся в северо-западном направлении. Ерицума приказал разобраться, и ученые мужи приступили к работе. К а к а к у л а
Наши, Ваганов, Cтрасти довольно часто намного Круче того, что
Мы называем Нашей любовью. Что не заходишь, Доктор? Поржем и
Треснем боржоми! Рыжая телка не понимает, Что происходит.
Роща роняет Слезы... Серега, речь о корове. Те некондици-
Онные скулы, Шея, ключицы... Рыжая дура Тонет в тумане,
Как Атлантида. Яблони, груши... Не было краше Голоса, тела!
Белые лео- Парды под можжевеловой сенью Схавали ноги,
Хавают яйца, Схавают печень. Электросварочная Тарантела протарахтела.
Это бахчиса- Райские штучки. Млеет долина, Реет высокий
Глас минарета. Бил из нагана по недотроге. Эта нога на
Мокром пороге! Тихою сапой роет улитка, Мотоциклетка
Сопровождает Звонкого пса по имени Гончий. Рыбки роняли
Тени на голый Мрамор, лихая девка сидела На парапете,
Кушала грушу. Как золотая жаба, ложится Осень, Ваганов,
Тайна младенца Так и осталась неразрешенной. Белое платье
Пело в луче. Это проклятье, это влече- Ние - дыханье
Переведу - Воспоминанье греет в аду! Линия носа,
Форма соска, То, как соскальзывала с дивана... Августовские
Ливни топочут По козырьку над ветхозаветной Дверью с драконами.
Просыпаюсь, Осень роняет поздние сливы На тротуары.
Строго по списку Идут корабли. Неторопливо Делая ноги,
Орут журавли. Ежевечерне над головою Цвели фонари,
Как хризантемы. Между собою сразились цари, Чтя Геродота.
Дикие гуси Застят луну, для этого неба, Право же, слишком
Ярко сияет. Вишни и маки, красное время... Глядь, паучихи
Носят в авоськах Палое злато! Ветренный вечер Приподымает
Тысячелистый Тюль. Об июле речь. Закипает Самовар,
И комар Напевает: Черное море, Черная речка,
Утренний кофе По-мароккански... О самолеты Аэрофлота,
Толстая пенка, Первая чашка! То на Дворянской, То на бульваре,
То в тополиной Темной аллее, - на водосточной Флейте колдует
Северный ветер, - То ли хмельная, то ли дурная, Шалая осень
Жадно лобзала Жаркие кроны. Над тротуаром Реяла люстра,
Лужи роняли Яркие блики на потолок, на Скулы, ключицы.
Пабарабану Пишет: "Вербейник И золотарник
Преобразили Горные склоны, лесопосадки. Ты не поверишь,
Но - провалиться! - Желтоволосых ясеней тут не Хавают", - пишет
Пабарабану. Облако реет над Аю-Дагом, Как медвежонок.
На валуны Ложатся собаки, суки, болонки. Облокотясь о
Медную стойку, Ела конфету. Я не хочу Печалить дуреху
Тем, чего нету. Северо-западные просторы Рыла комета.
Благодарю за Черное море, рыжее лето, Алые крыши
И волнорезы, Шалые грозы. Не было краше Метаморфозы!
Август роняет Звонкие звезды, ясень теряет Первые перья.
Тем же размером, Голосом тем же я помяну их, Роя по Темзе
В тысяча двести Тридцать четвертом. О неудобо- Читаемые
Строчки! Осенний Ветер взъерошил лужу и теле- Графные прово-
Да в ней... О нераз- Борчивый почерк! Перемещаясь Горной тропою,
Встречу обломок Гордого брига, жалкий обмылок, Если угодно,
И заколдоблюсь, Вешние вишни грезятся сердцу. Пенится море,
Моется пенис, Ливень явил свой яростный бивень... Мадаполамовые
Панталоны Пой, Калиоппа! Над небольшими Гладкими лбами,
Как на широко- Форматном экране, перемещались Зубы и очи,
Белое платье, Майка, кроссовки. В тысячелетней войне Нет победителя, полу-
Серый осенне- Зимний Мисхор лапал Русалку. Бабочка, не торопи
Перемещенья свои! Рыжая ветка, ветхая роза, Я вытираю
Цейсы... Ваганов, Изображу ли эту нагую Музыку влажных
Веток на мутном Ватмане? Ну-ка, имя того, чей Призрак наехал
На молодого Гамлета в спальне бедной Гертруды, Имя, панове!
Листья зеленые, Желтые, красные... На перекресток Пялился эркер,
И светофор Марал подоконник. Падали бело- Зубые челюсти,
В диафрагму Тыкалось небо, как головастик. Под мусульмано-
Американскою Этикеткой плещется полночь. О соловьиная
Поступь борзой Суки, Ваганов! О тонконогая Злая звезда!
О хризантема! В створчатой, сплошь в паутине, ни разу Не отворяемой
Нами оконной Раме на черной лестнице трогал Юную душу
Несимметрично Вставленны темно-красный... Кровото- Чащая рана,
Шахматный ход ли? На виноградом увитой веранде Квасили сливу.
Профиль за фио - Дань заиканью - летовой тканью, Как ваши фио?
Первый осенний Ветер ударил, новорожденный Месяц качнулся.
Облокотясь о Пручень, ела яблоко. "Видит Бог, - улыбалась, -
Я не хотела!" Серый туман потрудился на славу. Мелкие капли
Покрыли пальто, Волосы и затемнили аллею. Несколько уток
Плавало у Берега, рыли призрачные Автомобили.
О как сияли Темные, цвета сланца, глаза под Светлою челкой!
Дождь не идет, а Еле волочит длинные ноги. Пинии спят, не
Я потревожу Их сновиденья. Ива роняла Грустные взоры
Из-под вуали. Солнце вставало - или уже Встало, но это
Мало что изме- Нило в пейзаже. Сумерки не по- Кинули парка,
И на дорожке Тлела лампада. В прошлом сезоне Был потрясен
Цветением груши, В этом же, доктор, и не заметил! Падая, платье
Гасит светильник. Даром безгруда, пусть покуражится по- Куда, паскуда.
Я опускаю ружье. Полно, Купала! Осень сорила Пурпуром, оставляла
Губы на стеклах, Рушила сердце. Десятилетней Давности сон: Коктебель
Вымер, огромный Пес эскортирует нас на пароходик. Волны захлестывали
Набережную, И, отражаясь в ейном асфальте, Скалили зубы
Гончие Псы. Посему Ехали крышей местные суки И не давали
Спать мне, Ваганов. Ветрено, доктор, кобель метит брусчатку. Чадо Пелеево, без-
Грудую суку, Ейную ярость пою... Ну и погодка, Мать ее! Май на носу.
Спирту, аптекарь! Полупрозрачною, как дым, рубашонкой Плещет береза.
Широколиствено и Шумно дрожит под ливнем дубрава. Греет морозные чер-
Тоги дыханья Робкая роза. Я разминаю табак. Снег на решетке
Детского парка Остановил меня. Челюсть роняет Утлая устрица,
Такая жарюка! Козы и чаши, драгоценные камни, Надписи на латыни,
Греческом, чайки, нырки... Глупые птицы снуют между морем и храмом, И окропляют,
И подметают его. Перевернусь на спину и потянусь За коробком. Паровоз
Переступает Всеми ногами. Крупнокалиберные Рты распахнув, аэро-
Крот, пресноводный Кит баррожировали стрекоз да Ос, лопухи, камыши.
Что потерял там, Африка, твой леопард? Сифилитическая Прядь в антрацитовом и
Звонком - от Гончих? От насекомых? - небе... Серега, Ну не завидная ли
Жизнь у лягушки? Не просыхает она! В первоначальной Осени нет ничего,
Что не твердило бы мне О синеглазой неосторожной козе Из Кореиза!
Лысые, голо- Жопые - по боку! О яркие капли Многоголосого, как
Ярмарка, ливня! Тигры резвились в лилиях, рыкали львы, Мальвы роняли
Жемчуг, и на водопой Рыли улитки. Мокрые, как Рукава кимоно,
Крышу, калитку, Членистоногий куст, помидоры под ним Пой, Калиоппа!
Бронзу лия на Шкурки, окурки и прочее, мочилась Широкоскулая, как
Жаба, Люцина. Как аккуратен в телодвиженьях своих Вечер, плененный
Юным вьюнком , - повторю За Какакулой. Вешняя дымка полна Странною речью,
Напрочь отсутствуют со- Гласные звуки! Слева направо Перемещайся, перо,
Молниеносно Преобразуя апрель в позднюю осень. На девятнадца-
Тичасовой полосе Мадаполама горит сорокатысячный флот Американца.
С кафедры мямлит Мудрая мумия, и плещется рыбка Неторопливых речей,
Долгих прогулок. Дымчатый вечер благоухает сосной, Старые вязы
Холмятся в тихой воде, Как на фарфоре. Надо же столько Листьев набить, - говорю
Августовскому Ливню. - Зачем торопить осень, приятель? О как рыдало
Облако, облокотясь О Кара-Даг! О мадаполамовые Лунные лужи!
Птицы колотят Крыльями, будто бы выбивают Вытертый - Боже,
Уж не тобой ли? - ковер. Только сверчки, светляки, совы, лягушки Да козодои,
Только собаки Врут из-под хат, Менелай! Ветер шатается по Комнате, зацеловал
Голые стены. Евпаторийский песок перемещается на Голени, бедра.
Я накропал акростих: Выйду на кухню И, подбоченясь, скажу:
Каждое утро, Тобиас, трах-тибидох, Он обсыкал кипарис!
Рыжая морда Угомонится, икнет, Слижет улику.
Он, - переспросит, - Ссал на? Воскликнет: Невероятно, даешь
Оскара, трах-тибидох! Революцьонный, Если задуматься, шаг.
Выжжены нивы, по ним Водит кругами мои сны кривоногий, Желтоволосый, плечо
Выше другого... Голое нечто яростно мечется по Пушкинской. Это Ахил-
Лесовы штучки. Изображу ли синие джинсы На безупречной
Заднице мраморного Древнего грека? Облако реет Над кипарисами - храм:
Козы и чаши... О Параскеве напоминает сверчок. Пушкин, не надо!
Я выхожу на балкон И возвращаюсь в гостиную. Пыльный рояль Кажет щербатую пасть.
Златокопытый Единорог не дает спать моему пауку. Море душистое,
Как апельсин, Длинноногая бронза... Я посвятил мадригал Черным ресницам
Серых, лишенных Всякого блеска, невыразительных глаз. Делаю лодку.
Благоухает уха, Реет бюстгальтер. Переговаривающиеся Крокодилы ли, тени,
Слезоточивая, Как крокодил, черепица? Несколько дефор- Мированное ведро
Не украшает Форточку, черт побери, не пофартило! Произосила:
"Ветрено, волны с пере- Хлестом", - курила феодосийский табак, Чиркала спичкой.
Из Какакулы, Буде позволено: "Намедни явилась То ли русалка,
То ли чувиха с веслом". Дивные очи черного перса не зрят Автора этих
Дактилей, он подождет, Кот созерцает преображение той Евпаторийской
Набережной, жемчуга На некондиционных ключицах, пупке, На полусферах.
Я засыпаю. Дождь прибивает песок, гвоздь - Иисуса, Я прибиваю долго-
Вязую розу. Путала двери и нагишом выходила Под снегопад,
Произносила: "Черт побери", - облака перемещались Вдоль потолка.
Но когда Сунулась по полу не до конца Отремонтированной
Библиотеки, Помнила о четырех крошках, которые так Мило являлись тому,
Кто приспускал кружева! И напоследок из Аргутанского: "А Что, если море -
Только качели для бес- Печной кефали?" Лес под белесым Небом, последний сверчок
В жухлом бурьяне... Что ему так неймется, Ваганов? Мойры прядут
Нерочные нити. Яду, аптекарь, - просит он. О как Благоухает душа!
Загляделся да Повернулся на Деревце, оно Облетело, но Не гоню печаль.
Цицерон имел Обыкновение морщить нос, как ты, Моя насмешница.
Все дожди, дожди И дожди, моя Нелюдимая!
Зарифмую: беломор, Носорог и косогор. На него ложится снег.
Непогода валит с ног: Угощайтесь, Велимир! На мадаполаме, под
Стереомагнитофон Занимаемся кино. Громыхали груши по
Крыше, как грузовики. Тридцатитрехлетний вор Барражирует Фавор.
Августовский свет Застит кабинет, Кухню, коридор.
Саблезубый Кот открывает Рот.
Лопоухий Кит заебался, Спит.
Аполлонова Флейта, Васе от Васи, лично, грянь-
Ка прелюдию, - Восклицаю я. Новосветская
Ветхая луна, Лалу, мед и моль, Лалу, мел и медь,
Ворожила мне. Фиолетовый Филин сторожил
Свой дежурный сон. Ливень рифмовал: Пастухи, стихи.
Ветер разметал Лепестки, проснусь, Сердце не унять!
Повторю ли за Какакулою: Ароматный день С мошкарою, псом, Соответственно,
Над и за живой Изгородью? О То легчайшее Веяние, то
Эхо на краю Яра с бурыми Листьями, запру-
Дившими ручей, Заводным сверчком!
Небо, небо, Небо, горы, горы, горы, Море, море,
Море, люди, Люди, люди, соответственно, Загар и
Ничегошеньки, Кроме желудей - Ах, желуди!
Люди, люди, Люди, море, море, море, Горы, горы,
Горы, небо, Небо, небо - не твое ли Это миро-
Ощущение, Внештатный фоторепортер? - Как в бане.
Тысячепу- Довый зной, миллионно- Ногий дождь!
Полнолуние. Длинношеее Жвачное пасу.
Лесопилка, мост, Железнодорож- Ная ветка и
Электричка... Марш, - Повторяю, - марш! Провоцирую Злых и легких, как Осы, лошадей,
Темноокое, Как иконостас, Здание пою.
Медная Звезда
Юрию И в ч е н к о
- Припрячь, дорогой мой, кусок марципану и, если любишь меня, скажи внизу, чтобы пропустили Надежду Наждачницу и Нелли. Антон С о т е й щ и к
Тонкая кожа, Разлапистый мех, двенадцатизарядный Карапуз
Бельгийского разлива, Пацаны орут: "Селедка, Пурпурные раки!"
Правая рука Извлекает поганое ведро, Вооруженная
Закрывает багажник. Шаги по асфальту, по влажной тропинке. Старых лампочек
Тусклый накал И перила, перила, рука В кармане.
Рифмую кафель И кефаль, рифмую шифер И шериф,
Пишу о том, что Тридцатитрехлетний Гамлет Заколол
Пятидесяти- Летнего Ромео, говорю: "Слабо Сочинить роман,
Действующие Лица: Осень и Городской Фонарь?
Каблучки по тротуару, Голубым и белым плиткам - башмаки, колготки, рюши, Распашонка, сигаретка.
Роет красивый автомобиль - Яркие фары, фары, ключицы, шея и скулы. - Ах, - припадает.
- Ах, - запускает Пальчики в лохмы, на безымянном Перстенек.
Он подымает Руку в перчатке и говорит: "Какого черта?"
Это уже голожопое чадо Перемещается по карельской Березе, вдоль
Темных панелей, Скрывается за Кухонной дверью.
Листья зеленые, Желтые, красные, хатка и службы. Из дровяного
Сарая выходит Лысый с драбиной. На лавочке под Яблонькою две калоши.
Та, которая посуше, Разбирается с бутылкой. Пробка сбивает Яблочко. Ручка
Ловит, и вспыхивает Перстенек. По подбородку Льется вино.
Это пещера - Мясо такое, мясо сякое, Банки, бутылки,
Свечка в последней Из-под шипучки. Хлев, и калоша, Та, что потолще,
Подает красивый нож. Молодой человек прикуривает папиросу. Ставит пепельницу на плед.
У стены, ковра... Сваетает. Белоснежный мрамор, Мрамор
И дымки, Дымки, дымки над Жаровнями.
Длинные ноги, Тонкие плечи, золото, локоны, Очи уходят
В гулкий Колодец. Валятся Камни.
Легкое пламя, Старая бронза, ягоды, груши, Нежная дева
Черпает Спичкой огонь из Коробки.
Игра, Ведущая к пожару - Атака,
Штурм, Осада, стрелы, мех На плечах,
Тело в петле, Труп на земле, ясли, драбина, Девятижал,
Ежевичник, Медведь, белые пальцы, Ногти и шея,
Перстень. Во Фракии царь поклонялся Только
Ему одному Принадлежащему богу. То был Меркурий.
Смятая пачка Из-под папирос, Калоша, та,
Которая посуше, Говорит: "Ручей, корова". Рука в перчатке
И ведро. Рыжие слитки И чадо,
Пацан в ящике Перевирает Голубку: - Гау Бо-лу-эн!
Как слоновая кость, Окрапленная пурпуром, Эрли. Мой бессильный кинжальчик Свисал безобидным крючочком.
Ну вот, так я и думал, - Сказал он себе. - Командир не знает, Где его кавалерия,
А последняя не разбирается Ни в своем положении, ни в своих задачах, И часть ее,
Ровно столько, Сколько для этого нужно, Изгадит все дело,
Как гадила во всех войнах, С тех самых пор, Как ее посадили на лошадь.
Ароматные Свечки и метел- Ки, беспечные Нимфы никакой Речки и сверчки...
Мастерская про- Пахла лаком и Октябрем. Пора,
Саския! Пере- Носица, соски, Полужопия...
До безумия Обольстительный Млечный Путь сиял Наготою, был Рядом, - повторю.
Я смонтировал алмаз- Ную гору старика Гавриилроманыча
Со стремительным Выходом костра... Ай да сукин сын!
Длинноногая Роза расцвела Под моим уже Заколоченным На зиму окном.
Забычкую о Подоконник то, Что и так уже
Не курилось, черт Побери, чувак, Ты не по тому
Адресу, - скажу. - У тебя не те, Ангел мой, глаза!
Говорю: "Слабо Сочинить роман? Действующие Лица: Осень да Городской Фонарь".
Линия, разрез и форма, Соответственно, Носа, глаз, ушей
И английская булавка На ее штанах Рифмовались, как
Антрацитовая челка, Аккуратная Попка и башмак.
Пресыщение печалью Неизбежно. Ах, Как смердит душа!
Не премьера, но, Рыжая... Итак, Я от дедушки,
Бабушки ушел. Быть ли, не быть - не - Согласись! - вопрос.
Недавно крашенная крыша и звезда. И в а н о в а
Эта башня сло- Новой кости... О
Баснословные Селезень, яйцо, -
Говорит Зевес, Искушает, бес!
То стажерами, То Стожарами Полнясь, море, как
Синий псина, не Покидает нас. Языкатые
Осы и стреко- Зы, цикады пе- Ремывают позвонки
Отлетевшего ручья. Суслик роет свой Метрополитен.
Автономное Плавание с той Что сияла мне Зимней ночью, пой, Муза, - говорю.
Не гони коней, - Отвечает и Разливает чай.
Аккуратный снег Опускается За узорчатой Занавескою. О еловая
Субмарина, о Зеленуха на Золотых мостках!
Единственный Путь К Свободе
Андрею П е р з е к е
Плачь, девочка, плачь! К а л е н д а р е в
Влажные стекла, Яркие краски, масло, французы - Небо, труба,
Крыша, белье - Полотенца, рубашки, автомобиль. Я заболел -
Ватные ноги, Запястья и кашель. АВ стучит На машинке, зевает,
Роется в словаре. - Вы не могли бы? (Пауза.) Вася! - Э-э, тематический,
Так что... Наслышен. - Протранскрибируйте... Фраза. Сдавал. - Великолепно, готовьте стихи.
Через неделю, Сумрак, девчонки, из букваря, календаря, Ля-ля-ля,
Ля-ля-ля, ля, Я бледнею, я завожусь, и учительница: - Что-нибудь из
Маяковского, а? Сука! Читаю Облако, страсти, Неторопливо, внятно.
Когда Вдруг загараются лампочки, целки Идут пятнами,
А Валентина Рисует сердца и протыкает их Стрелами.
Это, Это коронка, Щепкинка, это Оленька, очи ее,
Лейтенант Отключает микрофон, командир Не глядит на супругу.
Жалобный стон И трепещущий говор... Вася знакомит
С ведущей, она: - Мы начинаем в семь. - Неприменно...
АВ орет: "Засучи рукава!" Передо мною Стрижки второго
Курса, на сцене Те же анфас. Я развлекаюсь: - Это же надо!
Рекомендуют Заткнутся - усы, зубы, белки, Розоватые мочки:
"Фи!" Подымаюсь И по ногам, по половицам, Бархат и пыль,
Пуговки, не Помешаю? - "Валяй!" Круглая попка На табуретке
Из-под рояля, Я говорю: "Танцы, дуэты, Надо разбавить!"
Не узнает, Улыбаюсь, иду, барышня: "Ах!" Подхожу к
Микрофону, эМА знакомит C текстом. "Агитка", - слышу, потом - Пауза, позже -
Студия, струны... Я начинаю. Это премьера. Сцена огромна
И микрофон Великолепен. Яковлев, или Ярик Яновский,
ЯЯ - рубашонка, Галстук, пара, пионеры, педогоги, "Ах!" - и так далее,
Маладая, малахит, Барышня: "Макнутый, сволочь!" Это Карелин - да,
Полбутылки До и потом. Диджиокас Не показался,
Теща: "Артист!" Улицы мял башмаками Мишель Юрьевич Христо-
Матийный. Витек раздухарился, как же, дуэль... "Лермонтов, Смерть", -
Неторопливо, В сторону, или, или: "Папаха Тараса Шевченки".
Вешалка, Длинные ноги, башмак У - перевернутой
Ли, отраженной Ярким паркетом? - кегли Обеденного стола,
За которым расположился Старый кожаный диван; за подоконником - Ход на чердак двухэтажной постройки,
Лестница, ящики, куст. Растегнул пальто, положил шапку на холодильник, Она падает,
Он подымает. "Как?" - "Дай подумать". Он поправляет Волосы, я
Выздоравливаю. Холодильник, вешалка, Стул между ними,
На подоконнике Цветут растения в горшках, Тянет из окна,
Электричество Греет зад, и гремит пышущая Мошонка,
Из рукомойника Падают капли. О как взлетает Голос его!
Тут микрофон, И смычки, и телега... Эта откуда? Тянет хохол,
Медлит с ответом. Кресло скрипит ли, диван? И пылятся Непроливайка
И прес-папье. Мрамор ли, яшма? Струйка восходит К люстре, плывет
Облачко... Бельэтаж, аппарат, мама рада, Папа рад!
Стоя в будке, Переступая с ноги на ногу И рискуя
Выдавить стекло, За которым белесые брови и горбатая Переносица
Складывались в рожи, Произносил слова. Ходил трамвай, Торчал ажурный
Бельгийски столб. Мы сочиняли. Скажешь: тринадца- Тая, арена,
Почва, короче, Скажешь: труба! Я распинался, Как на Голгофе -
Как же? Обидели! Не приведи... Фортепиано. Русский романс,
Два билета, Тот же сеанс, я говорю о Красном блакноте
В заднем кармане, "Нет уж, - кокетничаю. - Лотерея, Так лотерея",
Тоже мне д'Арк! Барышня черкает шпору, рисует, Как Валентина,
Стрелы, сердца. Горбоносик соотносит Звук и время,
Сушит кончик - Аргутанский, Аргутанский! - Я-зы-ка,
Переступают И раскачиваются Пальцы.
Бантика не Хватает, гвоздя. Нянька подышет И оботрет.
Разрази гроза Детскую, глядевшую На уже
Бестрамвайную, Но еще небесфонтанную - Мрамор, рыбки -
Пушкинскую, ее Полусерый и полузолотой Августовский свет!
Камера, кабель И монитор, тельничек из-под Пластмассовой,
В рюшах, Влажной подмышками, Этого не,
Это бушлатик Прикроет, братишка, Он заигрался,
Надо бы, на- Надо бы паузу. Тело сползло, Шлепнули мальчика.
Это паркет, Кожа, ключицы, скулы... Как труп В пустыне...
Это откуда? Видел: склонилась Над трупом,
Меня колотило. Я заложил руки за спину. Соответствовало ли
Это образу, Не знаю. Я произносил текст, Мертвые губы
Шептали... "Грена", - выдохнул зал. "Да", - продолжал я,
"Да, - продолжал я, - Заоблачный плес, область". Цветаева:
"Облако, облик". Он расковычивает цитаты, Аллитерирует...
Соло за кадром, Штирлиц, ни пальцев, Ни языка.
Роща роняет Слезы, стреляет печка, Ожил чайник.
Я ступаю По асфальту, По газону -
Ель, роса, На скамейке - рюши. "Лохмы". - "Ерунда,
Надень вьетнамки". - "Сигарету бы". По пляжу, По широкому бордюру
Бродят чайки, И собаки отдыхают Под бордюром.
Говорю: "Увы". - Мальчонка проходил, за бугорочком, Барабанчики...
По глине, На краю, траве - парнишка, Башмаки,
Аппаратура, Сигареты, зажигалка. - О!
- Недурно! За Матильдой подымается собака. И другая.
Струйка, струйка Подымается, собака подымается, Канает
Облачко. - Сопровождали До калитки -
Свора, стая; На пороге - вот такая! - Распахнула
Руки, Нитка на высоких Тонких бедрах.
Я сигаю Через прутья, демонстрирую Блокнот,
А Карелин: "Что же ты?" Я глотаю Газировку.
"Нащебечешь, Напоешь", - говорил он. - Новые
Песни. Как Новый Свет. Пауза.
Для второкурсников и Для пионеров - кода. "Ку-ку", - Я исчезаю
В пыльных кулисах. Барышня не, не понимает, Что происходит,
Кончила, Дура, вы обосрались, Мой генерал!
- Я приплыла, - Сообщает она. Делаю шаг К микрофону.
- Гренада... Сколько печали, Гренада моя!
Сумеречный свет Говорит весне: Не держу тебя. Так и я тебя Не держу, ступай!
Так под стеганным Одеяльцем, под Крепдешином, черт Побери, уже Непонятно чем
Прозябают бязь, Трикотаж, атлас. Элевзисская
Бабочка моя, Приспусти свои Кружева, присядь!
Соловьи поют На холмах, а тут Упражняется
На безрыбье рак, Досточтимый Даль. Если у тебя
Есть фонтан, заткни Железяку, дай Отдохнуть и ей, -
Повторяю. Мы Занимались тем, Что мешало мне
Оценить труды Ушакова. На
Этой ноте, бу- Де позволено, И прощусь. Орут
Петухи, моя Милая, пора, - Повторю. Она
Штопает чулок, И ворона ло- Жится на крыло.
Сигареты, кофе, Разговоры о феноменальном, - нама- Рает ундервуд.
Судаков, Карелин, Маргарита, Жора Иванов палили Обезьяну тут.
На Архивном княжит Листопад, набойка не стучит, и соро- Кадевятилет-
Ний Владимир Тимо- Феевич роняет сопли на муници- Пальный парапет.
Небо хмурилось. Еще Не просыпавшиеся Звезды нависали над Нами, как икра В лягушачьем брюхе.
Та ротонда над Акваторией Городского во-
Дохранилища, Те кануны тех Эльсинорских игр...
Разрази гроза Детскую, глядев- Шую на уже
Бестрамвайную, Но еще небес - Провались! - фонтан-
Ную - мрамора, Рыбки - улицу Пушкина, ее
Полусерый и Полузолотой Августовский свет!
Средоточие Той темницы, где Угнездились те Сумасшедшие Птицы...
Не горят Зеленоволо- Сые лампы мне!
Сквозь неприхотли- Вые витражи Пробивался свет.
О любовь, сопут- Ствующие ей Радость, миражи!
Электричка на Растуды-Качель Отправляется
С пятого пути. Крутизна глазных Яблок, утренний
Иней на обна- Женных ветках... О, Как искрился он!
Под весеннею Вишнею пасу Ветерок; придет, Зачерпну из хо- Лодного ручья.
Наши мысли, сны - Паралеллограмм, Где мы падаем
С одного пенька Нашего эша- Фота на другой.
Чтобы вспомнить сон, Следует закрыть Зенки плотно, как
Устрица свои Кузовки, и не Шевелиться. Я
Демонстрировал Недостатки, что Бандерильи. О,
Как небрежен, о, Как насмешлив, о, Как щеголеват
Был! Мои глаза Разжимаются, Чтобы плакать.
Говорю: Гомер, Киммерийские Сумерки, сеньер
Де Монтень, его Апология Деревенского Богослова, - и Нахожу себя
На полу, уже Не плыву, молчат Батальонные
Барабаны... О Пробуждение Розы! Погоди, - Лепетала, - не Торопи меня.
Южная Почта
Галине Б е л о в о й
Не нагота ейная: соски, пуп - Непрекращающийся, как дождь, свет! Л е г к о д у х
Раскачивала сваи Соленая вода, трофейные трамваи Плевали на года,
Базланили собаки, Поганили газон, и маки, маки, маки Перемежали сон;
В стеклянной клетке между Бойницами порхала Капустница, олифа
Марала подоконник. Офелия, И я,
Повем, Был глух и нем. Мегрелия пере-
Мещается в госте- Приимной плоскости. Красавица, прости (Серегу перевру)
За голос неземной, За то, что свет в горсти не оказался тьмой! Беспечная рука
Кропала облака, Подсолнухи, Днипро и прочее, и про- Чее, колокола
Ударили, поло- Возрелая луна достала шалуна. Недавний гамадрил
В нательном пиджаке Впервые говорил на этом языке. Неприбранное небо
Роняет папильотки, Бесхозная береза Печалится над лужей.
Сравню ли с водолазом Беременную Фебу? Монетку подыму на
Разбитой и размытой Осенними дождями Пожарке и святому
Егорию, лошадке, Поверженному змию Обрадуюсь, как встрече
Со школьными друзьями. Привет, Марцелл, Гораций! Немолчная волна
У западного по- Бережья рождена поставить на попа. Очередную ночь
Маячу у окна И повторяю: Прочь, и посылаю на... Проклюнулся, потух
Простуженный петух, Ужо, ужо, ужо становится свежо, И ветеран юрис-
Пруденции Борис Иванович Пилат пакуется в халат, Клянет радикулит,
Затрахал, говорит. Кому нужна моя печаль, любимая? Благоухай, неу-
Вядающий наган, Произнесу, шуми, ветрило, повторю, И покажу стакан
Электрофонарю! Южнобережный бриз приподымает ростру, Организует приз,
И помавает тростью Беспечная рука, златоколенный дождь Вколачивает в тро-
Туар модельный гвоздь. Красавица, какой базар за эти бабки? Бери и уходи!
Высокая луна Прилежно серебрит изысканные бабки И дивное бедро
Лихого скакуна. Короче говоря, калмыцкий ли, тунгусский Источник подыми,
Нелегкая возьми, Прилежный Полифем таращится на русский Широкий медный зад,
Внимая до восьми! Короче, как слеза по милому лицу, Перемещаюсь по
Бульварному кольцу. Красавица, совокупление уже Не состоится, как
Ни жди на вираже. Верона ли, скажу, ворона ли, Венера - Я не расположу
К себе карабинера. Казалось бы всего подземный переход, А на поверхности
Две тыщи третий год. Провинциальная гроза марает cтекла, Жестикулирует
И приседает Фекла, Велеречивый перс тыняется окрест. Часы куют уют,
Горбатый мостик через Речушку за окном и недобитый херес Рифмуются, и вот
Поет мой ундервуд О том, что на стене корячится уют. Гори, гори, моя
Далекая звезда, Ужели не возьму, не покажу в Париже Роскошное перо
Из твоего хвоста? Любвеобильный кот не изменяет крыше. Владыка Океан
Глубок и темен, как Фантазия того, кто пишет эти строки, - Читаю у Паба-
Рабану, Телемак Таращится на то, что делают сороки. Нелетная погода
Подарит наливайку, Кривые рожи. У затрапезной стойки
Верну очки на место, Воскликну: "Боже, Такая ночь!" - токая
Спрошу у розы. Не все мы Одиссеи, Но хитрожопы все мы,
Прости Елена! Уже за то спасибо Трудолюбивой пряхе,
Что не святая. Кому нужны прогулки На черепахе?
Соленая вода Валяла дурака, неведомо куда Пилили облака,
Разыгрывали на Рапирах сцены из Шекспира, и луна Палила кипарис.
Любили мы, а там... Короче говоря, я узнаю о том, Что мне пора, пора.
Красавицы, кабри- Олеты, декабри... Короче говоря, Бессонница, заря.
Воздушная среда Качала провода туда-сюда, Туда-сюда.
Не приведи Аллах Увидеть, - повторю в окурках и цветах Ночному Пушкарю.
Кустодиевы Кони Святого Марка (чей-то Подарок), антикварный
Рояль (четыре года Занятий), этажерка Прижизненных изданий,
Невыездное кресло, Роняющее на пол Вечернюю газету
И пепел с папиросы, Несовершеннолетний Лимон в трофейной банке
(Карелиново семя, Привить бы, вот и закусь, Плесни-ка минералки).
Ты изучала по- Толок, И мотылек,
Перемещаясь по Нему, Мешал тому.
Спроси меня, как встарь: Что ты читаешь? Я скажу: Словарь, словарь, Моя любимая.
Спроси меня о том, Кто мой приятель, я отвечу: Бедный Том, Любимая моя.
Прикуривая от Электронагревательного монстра, он Кропает манускрипт.
Откупорю бутылку И перечту Женидьбу, Не полегчает, Моцарт!
Субботняя калитка, Воскресная улитка Останутся, как звезды,
Торчащие, как гвозди, - Перевожу китайца И поджимаю яйца.
Ну почему по крыше Не пробежаться крысе, И почему Грачеву
Не говорить: "У этой Поры особый привкус"? Цепляясь за карниз
Подобно снегирю, Любимая, произнесу, благодарю! Соленая вода
Вздымается в низине, Зеленая звезда трепещет на осине Российского стихо-
Сложения, тиха Полуденная ночь, гостеприимна дочь Седого водолаза,
Пущай и пучеглаза, И величавый бриг приподымает ростру, Благоуханный брег
Роняет астру на Гурзуфскую брусчатку... Короче говоря,
Бессонница, заря, Ажурные опоры, Жара, таксомоторы,
Муниципальные Березы, туберозы, Глоток тройного, как
Уха, одеколона. Перемещался лист, его жевали козы, Патлатая звезда
Глядела с небосклона. Он драл меня, - она забрасывает ножку В солдатском башмаке
За шелковый чулок, Прикуривает из полутораметровой Татуированной
Десницы с аккурат- Ными ногтями. Понт ворочается, тачка Срывается, летит...
Прощальная гастроль, - В ее сыром зрачке поблескивает точка, В ее руке дрожит
Дежурный алкоголь. Я вспоминаю те обои, на которых Карелин намарал
О том, что мурава Алеет на зареванной заре, дорога Стремительно течет,
Минуя острова, Которые уже не потрясают взор; И падает звезда
В забористый кагор. Грядою хризантем овладевает пламень. Она давала всем,
И я не брошу камень. Сползая по ножу в столовое белье, Красавица, скажу,
Спасибо, е-мое! Когда на Караби - труби, енот, труби! - Как пятерня в карман,
Опустится туман; Когда - труби, енот! - на каботажный флот, Как африканский слон,
Обрушится циклон; Когда на тормоза забьет единорог, И упадет слеза,
И заметет порог, - Лабал на фортепьяно Мой земноводный брат,
Ермушкина Татьяна Пила денатурат. Молилась ли ты на ночь, - Сказал Иван Иваныч
И утопил собачку, И полетела пуля, И отворила бочку, -
Рифмует Какакула, И центровая краля Приподымает бровь:
Ужели я просрала Великую любовь? Патлатая ветла Хиппует у дороги,
Лобзающей брега. Офелия плыла, - читаю у Сереги Васильева и го-
Ворю: "Как вертикаль За этою трубою, Светла моя печаль,
Чреватая тобою; А что усугубил и закусил морковью, Так я тебя любил
Небратскою любовью". Ты будешь беспокоить Меня пока не сможешь
Отвлечься и тем самым Не дашь зарубцеваться Царапине, - читаю
У Плиния. Плеяды Висели на заборе. На чашке, из которой
Пила ты чай с кагором, Останется помада. Черемуха вмещает
Вселенную, - вещает Пабарабану. - Я хуею от нея! По свежему асфальту
Катился на высоком Велосипеде, Фаня Кусала грушу, Дуся
Торчала у калитки. Из Таганрога в Питер Перемещался литер,
Перемещался труп, Запахивал тулуп. На невеселый путь Которым не шагнуть
Я не умел, не мог, Не приведи вас Бог! Не слышно Гончих Псов, но Красавицам виднее,
Приподымают попки. Форсирую бульвар, парирую удар Воздушного потока.
Базланила сорока, Пророчила жилье, постельное белье, Свечение его
В течение всего Отпущенного срока.
Любезное оконце, Покоцанное донце
Ничейного ведра, Лилейного бедра египетский изгиб Пою, Абуталиб!
Воспоминания Елены Черниковой здесь |
